[Yin]

Оригинал взят у borisakunin в Пора отвечать на вопросы



    


     Какими качествами должен обладать писатель? Наверное, в идеале он должен уметь хорошо складывать слова; должен знать, как воздействовать на чувства читателей; должен обладать даром рассказывать истории. Последнее, впрочем, обязательно лишь для беллетристики. Для серьезной литературы это, пожалуй, роскошь. Серьезная литература не обязана быть легкой для чтения. Ни Кафка, ни Платонов, ни даже Набоков, на мой взгляд, особенно блистательными рассказчиками не являются.
     Что касается технологии, то у каждого она своя. У меня вот какая.


     Для романа мне нужен некий толчок, некая искра, изначальный сюжетный трюк. (Я сейчас говорю о детективно-приключенческом жанре, не об «Аристономии». Например, одиннадцать единиц в романе «Весь мир театр».
     У меня есть целый резервный файл с такими идеями – на будущее. Их там много. В повесть «Креативщик» я запихнул сразу семь или восемь сюжетогенных идей, потому что всё равно столько романов мне не сочинить.
     Для идеи нужны реализаторы – персонажи. И на втором этапе я, что называется, «работаю с людьми»: населяю пространство будущего романа героями. Каждый из них, даже третьестепенный, должен быть живым. Поэтому я сочиняю им всем биографии, даже если всё это останется за рамками повествования. Этакая «система Станиславского».
     Потом… А впрочем, давайте лучше покажу наглядно.
     Так выглядит рабочая директория романа «Черный город»:

                   
     Здесь большинство файлов касаются сбора материалов, снятия вопросов со специалистами и прочих служебных штук.  Главные, этапные файлы даны большими буквами.
     Про «Идеи» - уже объяснил. Туда по ходу дела собираются и всякие мелкие придумки, двигающие повествование.
     Про «Персонажи» - тоже рассказал. Этот файл дополняется и исправляется на протяжении всей работы, потому что возникают новые эпизодические персонажи, и про каждого нужно понять, что это за человек.
     Потом я делаю «ActionFrame» - это голая последовательность событий.
     Далее «План по главам»: фабула дополняется всякими оживляющими вставками, девиациями (вроде фандоринского дневника) и т.п.. Всё это нужно разделить на более или менее равномерные куски и – это очень важно – правильно «прошить» соединения.
     Основной этап работы – «sсriрt», то есть развернутый сценарий романа. В нем есть всё, кроме описаний и неключевых диалогов. Как видите, файл этот тяжелый, потому что в нем много иллюстраций – я должен видеть, что описываю. Это пейзажи, улицы, дома, одежда, оружие, предметы быта и так далее.
     Ну и самый последний этап – собственно «Текст». Самое простое: сижу и декорирую «скрипт».

@темы: Теория

---

[Yin]

06.05.2014 в 15:08

Пишет  Легионер в отставке:

Точка зрения персонажа

www.avtoram.com/index.php?razdel=59&article=148

(с) Рина Грант

В русской литературе вопрос "точки зрения" (то есть, чьими глазами мы "смотрим" на происходящее в книге) почему-то считается сугубо теоретическим. Мол, сначала автор напишет, как Бог на душу положит, а потом придет литературовед и проанализирует, что за точки зрения в своем произведении автор интуитивно использовал. Самого же автора никто, похоже, не учит, как выгодно и с умом применять различные виды точек зрения на благо произведению.

Но в мировой писательской практике совсем другая картина. Овладение письмом в различных точках зрения считается одним из самых первых и основных навыков писателя. Этому учат в пятых классах школ при написании сочинений.

Конечно, великое множество выдающихся писателей писали и пишут интуитивно, не считаясь с правилами. Но мне кажется, чтобы блестяще нарушать правила, нужно их сначала изучить. "Точка зрения" — это и есть одно из таких обязательных писательских правил.

Примечание. Я стараюсь пользоваться терминологией, введенной Б.А.Успенским в "Поэтике композиции". Это, кажется, чуть ли ни единственное сочинение в русском литературоведении, которое впервые подняло вопрос точки зрения. Однако некоторые исследователи в своих статьях используют и переводы английских терминов (которые мне кажутся более образными, чем термины Успенского), так что их я тоже буду упоминать по ходу.

Примерно до начала 20-го века в литературе существовало только две точки зрения, с которых могло вестись повествование.

1. Так называемая "точка зрения всезнающего автора" (Успенский ее называет "нулевой"). То есть автор знает все события романа, видит всё, что творится в мыслях и душах у героев, и обо всем без утайки докладывает читателю. Например:

«Виктор пришел в отчаяние.
— Ну ты и дура, Машка!
Машке ужасно хотелось заплакать, но она терпела.
— Сам дурак».

Тут автор влезает в голову обоим героям и описывает, что оба чувствуют и думают: Виктор приходит в отчаяние, Машке хочется плакать.

Автор может даже подсказать, что произойдет дальше: «Ах, если бы Машка знала, что эта ничтожная встреча перевернет всю ее жизнь!». Он показывает нам события произведения опосредованно, через призму собственного восприятия, а читатель как бы слушает автора-рассказчика, докладывающего обо всех событиях и эмоциях.

Естественно, эта точка зрения имеет много плюсов, но ее главный минус — читатель лишен возможности сопереживать персонажу напрямую: он не может сам влезть им в души.

2. Вторая точка зрения — Повествование от первого лица. С этим тоже всё ясно: автор рассказывает о том, что якобы произошло с ним самим. В текстах такого рода уже появляются ограничения: автор не может рассказывать о событиях, о которых он по сюжету ничего не должен знать. Он в принципе не может влезать в головы другим персонажам и описывать, что они чувствуют и думают. Хотя и тут возможны фокусы типа "ах, знал бы я тогда, что..." Несмотря на ограничение свободы автора, читателю легче сопереживать повествованию от первого лица, так как он невольно ассоциирует себя с главным героем.

С развитием литературы в конце 19-го — начало 20-го века авторы стали осваивать более интимный, "человеческий" подход к читателю. Оказалось, что и в третьем лице можно писать от имени персонажа, а не от имени автора. Так сложилась третья точка зрения:

3. Третье лицо ограниченное (Успенский называет ее "внутренней точкой зрения", потому что всё происходящее описывается как бы глазами конкретного персонажа). Этот тип точки зрения доминирует в современной литературе, но он же является и самым сложным. Овладение ограниченной точкой зрения требует большой практики и умения включать в текст только то, что видит, думает и ощущает данный герой. Ведя свой рассказ от третьего ограниченного лица, автор должен соблюдать следующие правила:

1) показывать события через менталитет данного персонажа (образовательный уровень, воспитание, убеждения и предрассудки, стиль речи и т.п.)

Всё, что автор хочет сказать о герое, следует вложить в его (героя) собственные слова, мысли и поведение, или же передать это через отношение к нему других персонажей (например, посредством диалога). Если, например, герой — негодяй, автор не имеет права «взять микрофон» и намекнуть читателю, что не разделяет взглядов этого мерзавца. Единственный выход — отобразить действия героя так, что читатель сам возненавидит этого гада, без излишних намеков со стороны автора.

Стиль повествования имеет тут огромное значение! Если точка зрения в произведении принадлежит полуграмотному бомжу, произведение должно писаться слогом полуграмотного бомжа. С умом отредактированным, естественно. То есть те слова, понятия, предметы, которые прекрасно известны автору, но с которыми данный бомж не знаком, из текста исключаются автоматом.

Хорошее упражнение-зарисовка: набросайте описание комнаты или квартиры. А затем перепишите описание несколько раз, с позиции разных людей и их голосом (но от третьего лица!). Многодетная мать заметит, что нигде не валяются игрушки. Педанта поразит невытертая пыль. Электрик не заметит пыли, но отметит плохую проводку. Ученый не заметит проводки и бросится сразу к книгам. Всё разным языком, четыре человека — четыре менталитета, четыре разные комнаты.

2) Внутренних точек зрения в произведении может быть и несколько: события могут описываться вперебивку глазами нескольких персонажей, которые в данном случае называются фокальными персонажами. Но и тут есть некоторые правила:

Чем короче произведение, тем меньше должно быть фокальных персонажей. В современном коротком рассказе — только одна точка зрения, только один фокальный персонаж. В большом рассказе может быть две точки зрения, в повести — две и более, в романе — как правило, четыре-восемь (хотя бывает, что на роман приходится всего одна точка зрения).

Нельзя резко менять точку зрения в монолитном «куске текста». Метания из головы одного фокального персонажа в другую без конкретной авторской задачи называются "прыганьем по головам". В одном абзаце мы переживаем происходящее с одним героем, в другом вдруг попадаем в голову его противника и узнаем, что тот чувствует и думает... это игра в поддавки с читателем. Одна сцена — один фокальный персонаж. Его глазами мы и должны смотреть на происходящие события.

Чтобы внутри сцены переносить точку зрения с одного персонажа на другого, нужна очень веская причина, и при таком переносе необходимо всегда следить, чтобы читателю было ясно, чьими именно глазами мы смотрим на события.

3) Поскольку всё происходящее пропускается через восприятие конкретного персонажа и описывается его "голосом", всё, что не попадает в эти рамки, должно опускаться. Иначе возникает так называемый "глюк" ограниченной точки зрения. Например (из одного любительского рассказа):

«Кэт сидела на диване и горько плакала. Сволочи! Какие же все сволочи! Ну ничего, она еще им покажет... Кэт поплакала еще немножко, вытерла платочком покрасневшие глаза, расправила складочки розового в горошек платья и слезла с дивана».

Редактор зарубил этот рассказ с первых же слов, с приговором: «Глюк точки зрения». Где же он? А вот:

Начало хорошее, нейтральное: «Кэт сидела на диване и горько плакала». Читатель еще не знает, в какой точке зрения пойдет повествование, и готов настроиться на любую. Вот она: «Сволочи! какие же все сволочи! Ну ничего, она еще им покажет...»

Всё ясно — мы смотрим на мир глазами Кэт: это ее чувства, ее мысли, но вдруг — бэмс! — «Кэт поплакала еще немножко, вытерла платочком покрасневшие глаза, расправила складочки розового в горошек платья и слезла с дивана».

Глазами Кэт, говорите вы? А Кэт что, знает, что у нее глаза красные? Что хотите делайте, но она не может воспринимать в данный момент свое платье как "розовое в горошек": она ревет и страдает, куда ей о платье думать? Это автор-всезнайка высунул голову и зачем-то описал глаза и платье героини, хотя читатели сами бы всё в уме дорисовали. В результате получается прокол точки зрения.

Подобные проколы всегда получаются, когда фокальный персонаж говорит, знает или ощущает то, чего не может ни знать, ни говорить. И отсюда еще одно важное правило:

4) При работе с ограниченной точкой зрения третьего лица настоятельно рекомендуется опускать глаголы чувственного восприятия и мыследеятельности: подумал, увидел, услышал, ощутил и т.п. Почему? Потому что читатель и так "сидит" в голове данного персонажа. Читателю и так понятно, что это именно персонаж увидел или подумал ту или иную вещь. Употребление этих глаголов как бы отстраняет читателя, напоминая, что между ним и героем стоит автор . Подобная точка зрения называется "фильтрованной" (пропущенной через голову автора). В качестве примера приведу два абзаца:

С глаголами чувственного восприятия:

«Такой клинок королю под стать», — подумал Зигфрид. Он протянул руку и погладил сталь. Она была на ощупь скользкая, лезвие неощутимое. Зигфрид почувствовал, как под кожей у него забегали мурашки».

А теперь сравним тот же самый текст, написанный с так называемой глубокой позиции (автор не встревает со своими ремарками и только передает состояние персонажа):

«Такой клинок королю под стать! Зигфрид протянул руку и погладил сталь. Скользкая, лезвие неощутимое. Под кожей у него забегали мурашки».

Вот еще примеры:

Фильтровано: "Виктор выглянул в окно и увидел, что в песочнице копошилась девочка".
Напрямую: "Виктор выглянул в окно. В песочнице копошилась девочка".

Фильтровано: "В воцарившейся тишине Таня услышала, как вдалеке о чем-то пел соловей".
Напрямую: "Воцарилась тишина — только вдалеке о чем-то пел соловей."

Наверное, нет смысла добавлять, что "глубокая позиция" гораздо живее фильтрованной и как бы переносит читателя в произведение, заставляет его сопереживать. Одним словом, все "подумал, увидел, ощутил" лучше опускать.

Стоит, пожалуй, упомянуть и об остальных, менее употребительных, точках зрения:

4. От второго лица. "Вы входите в трамвай... навстречу вам поднимается прекрасная девушка..." Подобная точка зрения встречается редко, но, если все сделать с умом, то может получится очень красивый текст. Подобная манера изложения в основном применяется в туристической литературе.

5. Третье лицо объективное или "бихевиористское повествование" (Успенский называет эту точку зрения "внешней"). При таком роде повествования автор описывает только внешние признаки поведения героев. Все мысли и чувства остаются за кадром. Он улыбнулся, она опустилась на стул — своего рода кинофильм. Читателю показывают картинку и предоставляют самому делать выводы: кто что почувствовал или подумал. Опять же, если применять с умом, дает сильный эффект.

@темы: Теория

---

Элизабет Гилберт: Ваш неуловимый гений

[Yin]

Элизабет Гилберт размышляет о завышенных ожиданиях по отношению к творческим людям и гениям, и делится идеей о том, что не редкий человек является гением, а у каждого есть свой гений. Забавное и трогательное выступление.

@темы: Мотивация, Видео

---

[Yin]

17.04.2011 в 01:51

Пишет  Jabberwocky Teatime:

Пособие по реалистичному описанию стрельбы — Artemiz
Автор: Artemiz.
Оригинал: здесь.

Основано по большей части на собственном спортивном опыте. Глубиной освещения темы не блещет, как можно догадаться по размерам статьи. Просто пробегаем по верхам.

Из какого бы оружия не стрелял человек: из снайперской винтовки, мушкета, арбалета, пистолета лука или хулиганской рогатки - святого святых в стрельбе два. И это отнюдь не меткий глаз. Хотя, не буду спорить, слепой человек вряд ли попадет в цель. Но человек со среднестатистическим нормальным зрением (а также человек в очках или линзах) способен на меткую стрельбу.

А главное тут:

1. Однообразие изготовки.

Изготовка - это, проще говоря, поза, в которой находится человек при стрельбе. Во-первых, от того, как человек поставил голову, зависит то, что он увидит в прицеле оружия. Во-вторых, оружие при выстреле смещается отдачей, и от того, с какой силой его удерживает стрелок, зависит каким будет это смещение. Чтобы попасть в цель, смещение не должно быть устранено (это не возможно), оно просто должно быть каждый раз одинаковым. А чтобы оно было одинаковым, оружие должно удерживаться стрелком одинаково. Однообразие и чувство «правильной» изготовки достигается упорными многолетними тренировками. А кроме того, применением конструкторской мысли, т.к. тело охотно выучивает ту изготовку, которая удобна и естественна. Естественна, разумеется, относительно, т.к. изначально все эти стрелковые позы способны дико «обрадовать» мышцы, суставы и кости, не привыкшие к таким издевательствам. После многих лет совершенствования в стрельбе, правда - тоже «радуют». К примеру, изношенными от неестественного изгибания спины межпозвоночными тканями или больными коленями и локтями. Ну, искусство, как говорится, требует жертв.
В идеале уровень достигаемого однообразия и чувства изготовки таков, что если стрелок в случае с неподвижной мишенью закрывает глаза и принимает изготовку, открыв глаза, он увидит в прицеле мишень.

2. Аккуратный нажим спуска.

Во время выстрела внимание человека должно быть сконцентрировано одновременно на двух противоположных процессах: неподвижном удержании оружия и нажиме спуска. Увы, человеческие мозги устроены так, что стремятся дополнить движение одного пальца еще каким-нибудь движением. Чтобы в этом убедиться, достаточно расслабить свободную кисть руки и попробовать пошевелить только одним пальцем. К тому же при колебаниях оружия или экстремальном ограничении времени стрелок склонен «ловить» момент выстрела. Попытка «поймать» момент приводит к непроизвольным движениям рук, плеч и даже всего корпуса - так хочется ну просто ушами и зубами подтолкнуть оружие в нужном направлении. Обычно ничего хорошего при этом не ловится. Поэтому для хорошего стрелка время аккуратно нажать спуск есть всегда - даже если на выстрел вместе с прицеливанием 2-3 секунды. Причем, нажим спуска в этом случае начинается раньше, чем прицеливание. Это новичок думает, что нажатие спуска процесс мгновенный и неделимый - стрелок чувствует натяжение спуска и знает, когда произойдет выстрел, так что может распределять процесс нажима спуска как угодно. Даже при натяжении спуска в 5 граммов. И при этом движение пальца никак не должно влиять на положение тела.

Еще пара моментов о физической кондиции и стрельбе.

Если человек физически силен, это отнюдь не значит, что он способен к ровному удержанию оружия. Во-первых, стрельба предполагает специфическую статическую нагрузку, во-вторых, специфические микро-движения для удержания равновесия. Ни то, ни другое не тренируется в повседневной жизни. Чтобы научить мышцы человека, а также его мозг четко контролировать неподвижность тела, нужно время. Как бы ни был талантлив человек, вряд ли он станет хорошим стрелком меньше чем через полгода тренировок. А для достижения устойчивости на уровне олимпийских чемпионов, а также всяческих тов. Робин Гудов требуются многие годы. Причем именно стрельбы, а не поднимания штанги, марафона или прыжков в длину.
Штанга, кстати, тут ну вообще не при чем. Так как изготовка предполагает использование максимального расслабления и опоры на скелет, то стрелок отнюдь не становится со временем похож на тяжелоатлета. Зато может случайно обнаружить, что умеет ходить по канату или виртуозно разносить подносы с переполненными стаканами.
А вот марафон мог бы и пригодиться: развитые легкие очень не помешают, если процесс прицеливания, когда нужно затаить дыхание, затягивается. Также не помешает выносливость - долго стрелять куда более утомительно, чем кажется издалека. Даже если стрельба ведется лежа с упора.
Очень многое в стрельбе зависит от психики. Когда мишень стоит в прицеле, спуск норовит стать тяжелым, а палец непослушным; тело пытается выкинуть какое-нибудь нервное движение. Спокойствие, спокойствие, еще раз спокойствие и сосредоточение. Однообразная кропотливая работа стрелка требует продолжительной концентрации внимания и силы воли.

Кучность. А также освещение и ветер.

Прежде всего, возможности попадания складываются из возможностей оружия и возможностей стрелка.
Если оружие зажать в неподвижный станок и сделать серию выстрелов, не все пули лягут в одну точку. Расстояние между крайними пробоинами и будет кучностью оружия. Современные высококлассные спортивные винтовки дают на 50 м кучку меньше копеечной монеты. Разумеется, соответствующим патроном. Кучность простенькой спортивной винтовки будет раза в 2-3 хуже. Если взять всяческие эксклюзивные извращения, как к примеру, оружие для бенчреста, то можно найти и еще более впечатляющую кучность. К примеру, та же копеечная монета с 300 м. Снайперские винтовки в плане кучности похожи на спортивные. Старая добрая мосинка уступает раз в 10. А вот, к примеру, гладкоствольный мушкет XVII века, да еще и заряжаемый патронами, сляпанными на глазок, на те же 50 м дал бы кучку в добрый метр. Так что не верьте, когда в кино герой попадает из такой штуки по веревке, на которой хотят повесить его товарища, или в аккурат злодею в лоб.
Кучность пистолета, ясное дело, уступает кучности винтовки. Этак раз в 5-10. Но пистолет вообще для снайперских подвигов не предназначен. Это все-таки оружие ближнего боя.
В хорошо освещенном крытом тире стрелок уровня чемпиона мира способен, хоть стоя, хоть с колена, хоть лежа, попасть из винтовки не многим хуже станка. Новичок лежа в среднем попадает с 50 м кучку в 6-8 см. Хотя встречаются и 10-20 см и, наоборот, 2-5 см, но это уже редкость. Стоя новичок обычно периодически промахивается мимо мишени, имеющей диаметр 15,5 см, причем хорошо так промахивается - бывает и на полметра.
Пистолетчик уровня чемпиона мира способен раз 5-7 из 10 попасть с 50 м в «10» размером 5 см. А новичок с 25 метров кое-как попадает в полуметровую мишень. Бывает, что и не попадает.
На открытом воздухе в дело вмешиваются переменное освещение и ветер. От яркости освещения меняется зриетльное восприятие прицела и мишени. К примеру, если речь идет о стрельбе из пистолета, то просвет между мушкой и мишенью на солнце будет меньше, чем в тени, при том, что стрелок увидит одинаковое расстояние. Сильный порыв ветра способен отнести пулю калибра 5,6 на 2-3 см на дистанции 50 м. Обычный легкий ветерок дает 0,5-1 см. Причем пуля, выпущенная из нарезного оружия, летит вращаясь, из-за чего ветер сносит ее не только влево или вправо, но и вверх-вниз. Вертикальное смещение равно 1/4 горизонтального. Как быстро обнаруживает стрелок, ветер - штука переменная и хитрая. Он вполне может быть перед носом стрелка в одну сторону, а перед мишенью - в противоположную. Наибольшее влияние ветер оказывает в первые 10-15 м полета, пока пуля летит в окружении облака пороховых газов.
Про более внушительные калибры и дистанции я, увы, ничего не скажу - сама стреляла на воздухе только 5,6 на 50 м.

Чертовски индивидуальная штука.

Как можно заметить, речь выше шла не о меткости, а о кучности. Дело в том, что меткость вообще понятие относительное. Два разных человека с одного и того же оружия будут попадать в разную точку. Здесь нет правильного или неправильного попадания. Они просто разные. Мы по-разному видим, по разному выбираем способ прицеливания, по-разному удерживаем оружие. Для попадания в цель существуют поправки - то есть возможность сдвинуть прицел. Поправки делаются индивидуально под человека, под то, в каком этот человек сегодня состоянии, под освещение, под ветер, под партию патронов, под дистанцию стрельбы... Короче говоря, стрелку нужна обратная связь - сравнить то, что он попал с отметкой выстрела, чтобы сделать поправки. Далеко не всегда человек попадает то же, что отметил, даже со своего только вчера пристрелянного оружия. Об оружии, которое человек первый раз берет в руки тут даже говорить не приходится - чистая лотерея. Ситуация, когда один стрелок берет оружие, которое другой только что пристрелял в «10», и тоже попадает «10», это редкое исключение. А вот разница в точке попадания размером с полмишени весьма распространена.

Немного об интересных особенностях стрельбы из конкретного вида оружия.

1. Винтовка. Винтовочная изготовка максимально выключает мышцы путем правильного распределения центров тяжести и опор - стрелок как бы расслабляется и стекает вниз, пока скелет не сложится в устойчивый карточный домик. Причем, это касается стрельбы не только лежа и с колена, но и стрельбы стоя. Для стрельбы лежа и с колена может использоваться ремень, удерживающий левую руку согнутой - иначе для точной стрельбы требуется упор. Изготовка стоя ремня или упора не требует, являясь наиболее устойчивой сама по себе. Стрельба из винтовки во многом зависит не от мышц, а от в некотором роде конструкторских способностей. Если не жалко неокрепший позвоночник, то хрупкая девочка лет 12-14 с легкостью удерживает 6,5 кг спортивной винтовки. Доказательством минимизации применения мускульной силы можно рассматривать и тот факт, что женщины показывают при стрельбе из винтовки те же результаты, что и мужчины.

2. Пистолет. В отличие от винтовки, предполагает силовую работу - так как удерживать руку/руки все равно придется на весу. (Это же, кстати, относится к стрельбе из ружья, где изготовка не предполагает опоры для левого локтя) Из-за этого в стрельбе из пистолета мужчины показывают результаты выше, чем женщины. Основное правило стрельбы из пистолета - ровная мушка. Стрелок уделяет внимание положению мушки в прицеле и только чуть-чуть - положению мишени. Посчитав соотношение расстояний, легко понять, почему смещение мушки в прицеле приводит к куда большим отрывам, чем смещение ровной мушки относительно мишени.

3. Арбалет. Это та же винтовка во всем, что касается техники стрельбы. Только вместо огнестрельного ствола у арбалета лук. Ложа арбалета полностью повторяет собой ложу винтовки.

4. Лук. Прежде всего интересен тем, что имеет только мушку, но не прицел. Щечки у лука, как вы понимаете, тоже нет. Из-за этого лучник нуждается в особой фиксации положения глаза относительно мушки. Обычно для этого служит такой нехитрый прием: рука фиксируется под подбородком, а тетива касается кончика носа. Тетива при этом должна браться для натягивания строго в одном и том же месте. Натяжение тетивы должно производиться не бицепсами, а мышцами спины, для чего локоть правой руки задирается кверху, а не отводится вбок. При правильном подходе человек способен натянуть и удержать даже больше собственного веса. Не всякий, конечно. Я вот, к примеру, больше 15 кг не смогу, но я в этом деле далеко не образец техники, силы и выносливости, а вообще человек, бравший в руки лук один раз в жизни.

Терминология:

Ствол - собственно то, откуда вылетает пуля.
Канал ствола - внутренняя часть ствола. Имеет винтовые нарезы, откуда и произошло слово винтовка.
Ложа - та деревянная, пластиковая, металлическая и т.п. часть оружия, на которой сидит ствол и которая предназначена для того, чтобы за нее держаться.
Приклад - задняя часть ложи, которая упирается в плечо и поддерживает голову.
Щечка - часть приклада, на которую стрелок складывает голову.
Затыльник - крайняя часть приклада, которая непосредственно упирается в плечо.
Пистолетная рукоятка - та штука, которую обхватывает правая рука.
Цевье - передняя часть ложи, которая находится под стволом и служит подставкой для левой руки или упора.
Магазин - если оружие многозарядное, то в эту штуку вставляются патроны на очереди.
Патронник - а вот в нем находится только тот патрон, которым сейчас будут стрелять.
Затвор - закрывает патронник снаружи.
Боек - ударяет по патрону.
Боевая пружина - придает движение бойку.
Курок - та штуковина, которая взводит боевую пружину.
Спуск курка (он же просто спуск) - тот самый крючок, на который стрелок нажимает пальцем. Пожалуйста, не называйте его курком! И это касается не только винтовки, но и пистолета. Курок можно взвести, можно спустить. А вот нажать на него уже крайне проблематично.
Прицел - ближайшая к глазу часть прицельного приспособления. Бывает открытый, диоптрический и оптический.
Мушка - дальняя от глаза часть прицельного приспособления. Бывает пеньковая и кольцевая.
Патрон - все целиком: гильза, порох, капсюль и пуля.
Пуля - только то, что в итоге прилетает в мишень. Еще она называется снарядом, но не зарядом; заряд это как раз все остальное в патроне.
Шомпол - длинная палка для чистки оружия.

@темы: Демиургу на заметку

---

[Yin]

31.08.2013 в 19:35

Пишет  Шано:

Оригинал взят у в Страдания юного полумэтра

Задумалась тут о первых книгах автора... да многих авторов. Меня, рассказывает мне мой веб-мастер (он же мой пиар-менеджер), изруганные раскритикованные мною МТА упрекают, будто я нападаю на детишек с их первыми книжками. И хотя большинство "детишек" я оценивала далеко не по ранним книгам (и, возможно, зря) - признаю: существует целая категория писателей, у которых только раннее и можно читать.

Бывает так, первая - или несколько первых книг - любимые, долгожданные творения, настоявшиеся в плане замысла и атмосферности. Они намного более искренние, веселые, обаятельные и продуманные, нежели всё, что эти мастера пера напишут впоследствии, под прессом издательской политики и читательских ожиданий. Когда издатель принимается играть с подобным писателем в "чугунную жопу", тот расползается в портрет лучшего автора издательства, как в анекдоте "А это портрет моего друга!" Звезда заведения и рада бы создать нечто новое, чтоб взлетело в зенит и взорвалось ракетой - да запал коротковат.

Каждое очередное творение всё унылей, всё вымученней, всё халтурней. Автор старательно ищет новые мотивы, фабулы, концепции - и неотвратимо исписывается в ноль, сам не понимая, как так получается: он куда известней наивного МТА, некогда поймавшего удачу за хвост, он практически мэтр - и при всем при том отзывы на "мэтровы шедевры" хуже некуда. Зависть! - говорит себе полумэтр. Интриги! У меня есть моя публика, она меня любит - вот смысл моего грёбаного существования! Я сейчас же дам ей то, чего она хочет - и любовь ко мне ЦА пребудет вечной, в рот мне ноги!

Поверьте, хуже нет, чем садиться за письменный стол с публикой в голове. Ты, бормоча: "Погодите-погодите минуточку, что-то у меня такое было...", принимаешься скрести по сусекам своего воображения, перетряхивать хлам, выискивая завалявшийся в пыли алмаз. Однако вспомните сами, много ли алмазов вы обнаружили на чердаке или на антресоли? Не спорю, временами откопаешь нечто любопытное - фотоальбом, бабушкино рукоделие или школьный дневник. Но до Кохинора, прямо скажем, не дотягивает. За Кохинорами пожалте в сокровищницы Аладдина, со всеми онерами - смертельными ловушками и пророчествами страшнее любых ловушек. А ведь не хочется. Вот и роют полумэтры залежи недоношенных идей - и ладно бы только свои.

В последние годы стало нормой таскать из отвалов интернетной породы шутки, анекдоты, скетчи... Авторы действуют так, будто каждый из них один такой умный, что додумался башорг открыть. Как сказала моя френдесса : "Не считаю необходимым тратить свои кровные на чтение интернет-боянов, принесенных в текст каким-то писателишкой. Я за инет плачу своему провайдеру и не думаю, что должна платить второй раз, но уже, блин, дилеру". Кто еще не собирается платить за сборник избранных шуток с баша и хабра? Можете опустить руки.

Я мнение френдессы разделяю: книга, заявленная как авторская, должна быть авторской. Иначе это, прости господи, шаромыжничество какое-то: сеттинг из компьютерной игры, сюжет из сериала, герои из фанфика, юмор из инета. Лего-книжка, чтобы заткнуть пасть публике, жаждущей проды.

Словом, из шутника наш автор превратился в клоуна. То, что раньше доставляло удовольствие (и отзвук этого удовольствия слышался в читательском отклике), теперь выжимается насильно, вызывая лишь скуку и уныние (отражение каковых в публике и встречаешь). Надо бы бросить писать. Может, на несколько лет. Может, навсегда. Может, писать некоторое время в стол, пройти через кризис и выйти на новый уровень. Тогда, глядишь, писатель-мастер первой книги станет писателем другой категории - не столь успешной, не столь востребованной, зато профессиональной.

Принадлежащие к ней на старте пишут вполнакала, точно разогреваются. Но с каждой книгой их текст всё сильнее, а стиль всё индивидуальней. У них тоже бывают кризисы, ступор, желание порыться в интернете, на чердаке, в мусорной куче - лишь бы обрести недостающие кусочки паззла, чтобы сложить картинку, которая позволит сесть за работу. Но они не держат в голове ни потребности аудитории, ни издательский наказ, ни рамки формата. Они могут нарушать даже записные правила и прописные истины, если их нарождающееся и крепнущее чутье того требует. И если боятся чего, то лишь одного: результат - написанное - им не понравится. Можно сказать, это эгоисты, работающие на себя, для себя и в своем собственном русле.

Наверняка многие заметят, что подобный метод работы крайне схож с графоманским: сутяжные психопаты и составители любовных писем тоже пишут оттого, что им нравится писать, нравится вид исписанных страниц или монитора, покрытого буковками, а результат проделанной работы вызывает у автора [censored]. Что ж, при подмене таланта манией так происходит всегда: процесс вызывает море положительных эмоций, а результат кажется упоительным - да вот беда, только одному участнику, он же ценитель. Остальные либо неловко отводят глаза, либо произносят в адрес самозванных гениев всякие обидные слова и предлагают всякие обидные препараты. Курсами и даже клизмами. Как будто графоман виноват, что родился бездарным!

Между тем писатели, способные к профессиональному росту, и патологические графоманы, способные задолбать даже любящую маменьку, сходятся в одном: им не светит ни издательская любовь да ласка (весьма сомнительное счастье), ни безусловно обожающая ЦА (еще более сомнительное приобретение). Уж слишком они зациклены на собственной системе ценностей, слишком оригинальны в выборе средств. Авторы описываемой категории подолгу идут к вершинам мастерства, быстрых денег не зарабатывают, феерического успеха нанимателю не сулят - то есть являют собой образ трудного успеха.

Печальный, надо сказать, образ. Сегодняшние хэдхантеры его старательно избегают. Им подай тех, кто, словно фейерверк, взрывается на взлете, а не на излете. Чем скорей, тем лучше! И никаких длинных денег с гарантированной прибылью через несколько лет - в российском бизнесе длинные деньги не просто непопулярны, их боятся, точно чумы: мало ли где ты будешь через год, не говоря уж о пяти годах? Российская реальность пятилетним планам больше не способствует. Вот и гребут охотники за головами молодых, да ранних. Не понимая, что в тот момент, когда издательство покупает молодого, но уже известного автора, у "сверхновой" все в прошлом. Сверхновые тем и отличаются, что их звездный час есть катастрофическое завершение их существования, а после взрыва от них остается лишь ударная волна и кучка межзвездной пыли.

Немало талантливых людей живут по тому же сценарию: ярко светят в начале блестящей, как кажется окружению, карьеры, и тихо-мирно сливаются с галактическим мусором, пока их рейтинг, по мнению критиков и издателей, идет в гору. Это весьма обидная особенность детских и подростковых талантов, покоряющих мир в возрасте Робертино Лоретти - и ничего из себя не представляющих в том возрасте, когда они уже не Робертино, а Роберто. Можно попытаться выдоить последние капли из сосуда былой славы, можно составить обширный список остатков сверхновых - однако остатки есть остатки. Взрываться и сиять там больше нечему, хотя покупатели и перекупщики звезд еще строят планы, еще надеются.

К тому же публика нетерпелива: если она не видит, как полумэтр вырастает в мэтра, как его стиль оттачивается до золотой филиграни, то через некоторое время ее внимание переключается на новую звездочку. И сколь ни убеждай себя работники книгоиздательского конвейера: публика дура! - о нет, она не дура. Читатель замечает, когда автор начинает халтурить, лабать самоповторы и становится хуже себя прежнего - того, каким его возвели на пьедестал. Ну, как возвели, так и низведут.

Некоторым уникальным личностям удается вспыхнуть второй, третий раз. Значит, они из этих, способных к творческому росту и к мультиуспеху. Респект им. Вот только для новой волны интереса к себе писателю необходимо собраться с мыслями, с вдохновением, с озарениями - а не шарить по пыльным углам Сети в надежде натырить фишечек и шуточек, слепить из них подобие художественного произведения и закрыть гештальт издателю дедлайн. Увы, но перерывы в несколько лет может позволить себе лишь тот писатель, который не боится выпасть из обоймы, утонуть в Лете и погибнуть под обломками рухнувшего рейтинга. А такие, зараза, водятся исключительно во второй из описанных категорий.

И поверьте, всё вышесказанное - не плод зависти и злорадства, а плод жизненного опыта. Вера в чудеса, к сожалению, не делает чудо фактом. Голливудские истории про внезапные фанфары над ухом юного таланта вызывают теплые чувства даже у меня - но я не могу верить в них как в данность. Скорее как в исключение, проверяющее правило.

@темы: Мотивация

---

[Yin]

23.07.2014 в 10:11

Пишет  Легионер в отставке:

Речь Нила Геймана "Make good art"
Оригинал взят у polyarinov
в Речь Нила Геймана "Make good art"



В 2012 году Нил Гейман прочитал напутственную речь перед выпускниками Университета Искусств в Филадельфии. Речь называлась «Make good art» («делай хорошее искусство» или «Твори!» и была настолько остроумной и вдохновляющей, что даже вышла отдельной книгой.
Посмотреть видео и прочитать расшифровку можно здесь.

В сети есть несколько урезанных переводов. Я сделал свой, максимально полный (просто захотелось, люблю эту речь) - он под катом (с оригиналом сверяла book4you, за что ей отдельное спасибо)

Читать речь Нила Геймана на русском...

"Я никогда не думал, что в один прекрасный день буду давать советы выпускникам университета. У меня нет диплома о высшем образовании. Я даже никогда не пробовал поступить в университет. Я сбежал из школы сразу же, как только появилась такая возможность, когда почувствовал, что меня начинает душить эта перспектива – провести еще четыре года за партой, в то время как на самом деле я мечтал стать писателем.

Я вышел в мир, я писал, и чем больше я писал, тем лучше становились мои тексты, и я писал еще больше, и, вроде бы, никто ничего не имел против этой моей страсти – придумывать, они просто читали написанное и платили мне, или не платили, и часто нанимали меня написать что-нибудь для них.

И это научило меня относиться с уважением и нежностью к высшему образованию, с уважением, от которого мои друзья и члены моей семьи, окончившие университеты, излечились давным-давно.

Оглядываясь назад, я вижу свой удивительный путь. Я не уверен, что его можно назвать «карьерой», потому что слово «карьера» предполагает наличие плана. У меня его не было. Единственное, что у меня было – это список целей, который я составил в 15 лет: написать серьезный роман, детскую книгу, книгу комиксов, киносценарий, записать аудиокнигу, придумать серию для сериала «Доктор Кто»… и так далее. У меня не было карьеры. Я просто делал следующий пункт в списке.

И я подумал, что было бы неплохо рассказать вам о тех вещах, которые я сам хотел бы знать, когда только начинал свой путь, ну, и еще о парочке вещей, которые, как мне кажется, я знал уже тогда. И я хотел бы дать вам самый лучший совет; совет, который однажды дали мне, но я им так и не воспользовался.

Прежде всего: когда вы начинаете заниматься искусством, вы понятия не имеете, что делаете. И это прекрасно. Люди, которые знают, что они делают, знают правила, и знают, что возможно, а что – нет. А вы не знаете. И вам не нужно знать. Правила о границах возможного были созданы людьми, которые никогда не проверяли эти границы на прочность, выходя за их пределы. А вы можете выйти.

Гораздо легче сделать что-то, если ты не знаешь, что это невозможно. И если никто не делал этого раньше, значит, они еще не придумали правил, чтобы остановить вас.

Во-вторых: если вы знаете, что хотите сделать, и знаете, какие усилия для этого нужно приложить, просто идите и делайте.

И, да, проще сказать чем сделать, и иногда, в самом конце, ты понимаешь, что это оказалось гораздо легче, чем ты предполагал. Потому что, как правило, всегда есть вещи, которые ты должен сделать прежде, чем окажешься там, где хочешь быть. Я хотел писать книги комиксов, романы, рассказы и сценарии для фильмов, поэтому я стал журналистом; ведь журналисты – это люди, которые имеют право задавать вопросы, которые просто идут и выясняют, как устроен мир; и, кроме того, чтобы заниматься этим, я должен был писать, и писать хорошо, и мне платили, чтобы я писал кратко, сухо, в любых, даже самых неблагоприятных условиях и всегда сдавал работу вовремя.

Иногда это легко – делать то, что тебе нравится, но иногда, наоборот, бывает почти невозможно определить – на правильном ли ты пути, потому что, с одной стороны, у тебя есть цели и надежды, а с другой – тебе надо кормить себя, платить по счетам, искать работу и стараться выторговать себе место получше.

Иногда я представлял себе, что место, где я хочу оказаться – где я могу быть писателем, выдумывать истории, создавать хорошие книги, комиксы и жить за счет своих слов – это гора. Далекая гора. Моя цель.


И я знал: до тех пор, пока я иду к горе, все будет хорошо. И если в какой-то момент я был не уверен, что поступаю правильно, я мог остановиться и подумать: приближаюсь ли я к горе или удаляюсь от нее? Я отказывался от должности редактора в журналах, от серьезной работы, за которую мне платили бы серьезные деньги, потому что я знал – как бы ни были привлекательны эти предложения, они не приблизят меня к моей горе. И так же я знал, что если бы мне предложили ту же самую работу, но в другое время, пораньше, я бы взял ее, потому что на тот момент она приблизила бы меня к моей горе.

Я писал, и именно так я научился писать. Я приучил себя к тому, что к любому делу нужно относиться как к приключению, и тут же бросать его, если чувствуешь, что оно превратилось в работу; жизнь не должна быть работой.

В-третьих: когда вы начинаете, вы должны быть готовы к провалу. Вы должны быть толстокожими и должны понимать: не каждый ваш проект выживет. Жизнь внештатного сотрудника, жизнь человека искусства – это как жизнь на необитаемом острове. Ты пишешь записки, заталкиваешь их в бутылки, бросаешь в море и надеешься, что кто-то найдет одну из них, откроет и прочтет; и бутылка вернется, проделает обратный путь по морю, с посланием от прочитавшего: с благодарностью, с заказом, с деньгами, с любовью. И вы должны смириться с простым фактом: на каждую возвращенную бутылку приходятся сотни невернувшихся.

Проблема провала – это проблема уныния, безнадеги и голода. Ты хочешь, чтобы все получилось, прямо сейчас, но все идет наперекосяк. Моя первая книга – выполненная за деньги журналистская работа, на аванс от которой я купил электронную печатную машинку – должна была стать бестселлером. Я должен был разбогатеть. И разбогател бы, если бы мой издатель не обанкротился в тот момент, когда первый тираж уже продавался, а второй готовился к печати; все было кончено еще до того, как я успел получить свой первый гонорар.

И я просто пожал плечами. В конце концов, у меня все еще была моя электронная печатная машинка и достаточно средств, чтобы оплатить аренду квартиры на два месяца вперед, и я решил, что сделаю все возможное, чтобы больше никогда не писать книги ради денег. Ведь в этом случае, если ты не получил деньги – ты не получил ничего. Но если я напишу книгу, которой буду гордиться и не получу за нее гонорара, у меня останется книга.

Время от времени я забываю это правило, и тогда вселенная хорошенько прикладывает меня, чтобы напомнить. Я не знаю, происходит ли что-то подобное с кем-то еще кроме меня, но факт остается фактом: все, что я делал ради денег, никогда не стоило моих усилий и не приносило ничего, кроме горького опыта. Обычно, это даже денег не приносило. И, с другой стороны, проекты, за которые я брался с энтузиазмом, лишь потому, что хотел осуществить их, дать им жизнь, такие проекты никогда не подводили меня, и я никогда не жалел о том, что потратил на них время.

Терпеть поражения – сложно.

Но иногда успех – еще сложнее, потому что никто не предупреждает тебя о том, что он скрывает в себе.

Первая проблема любого, даже самого незначительного успеха, это постоянное ощущение, что ты совершил что-то такое, что сошло тебе с рук, и теперь в любой момент тебя могут вывести на чистую воду. Это Синдром Самозванца, то, что моя жена, Аманда, окрестила «ожидание прихода полицейского из отдела по борьбе с мошенничеством».

В моем случае я всегда представлял себе, что раздастся стук в дверь, и на пороге будет стоять человек, а в руках у него – папка с зажимом (я не знаю, зачем ему папка с зажимом, но именно так он выглядел в моем воображении) и он скажет мне, что все кончено, меня разоблачили, и теперь мне придется найти настоящую работу, не связанную с выдумыванием и описанием несуществующих миров и чтением любимых книг. И после этого я тихо уйду и устроюсь на работу, не требующую воображения.

Проблемы успеха. Они реальны, и если вам повезет, вы с ними столкнетесь. Самое главное – это перестать говорить «да» каждому встречному, потому что теперь все ваши бутылки с записками возвращаются, и вы должны научиться говорить «нет».

Я смотрел на моих сверстников, на друзей, и на тех, кто старше меня, и видел, как несчастны некоторые из них: они говорили, что больше не могут представить себе мир, в котором они могли бы делать то, о чем мечтали, ведь они должны зарабатывать определенное количество денег каждый месяц, чтобы выжить. Они не могли просто взять и заняться тем, что действительно важно для них; и эта ситуация, мне кажется, настолько же трагична, насколько трагична любая неудача.

И наконец, самая большая проблема успеха в том, что он настраивает мир против тебя; люди будут стараться сделать все, чтобы тебя остановить, лишь потому, что ты успешен. У меня в жизни был момент, когда я обнаружил, что превратился в человека, который профессионально отвечает на электронные письма, и пишет книги только в качестве хобби. Тогда я стал уделять электронным письмам гораздо меньше времени и испытал облегчение, обнаружив, что теперь пишу гораздо больше.

В-четвертых, я надеюсь, вы будете совершать ошибки. Если вы совершаете ошибки, значит – вы что-то делаете. Ошибки сами по себе могут быть очень полезны. Однажды я сделал ошибку в имени «Каролина», когда писал письмо, я перепутал местами «А» и «О», и я подумал: «Коралина – это выглядит, как настоящее имя…»

(*«Коралина» - название одного из романов Нила Геймана*)

И помните: не важно чем вы занимаетесь, музыкант ли вы или фотограф, художник или мультипликатор, писатель, танцор, дизайнер -- что бы вы ни делали, у вас есть одно уникальное преимущество. Вы умеете творить.

И это качество не раз спасало жизнь и мне, и многи людям, которых я знал. Искусство спасает. Оно никогда не оставит вас – ни в хорошие времена, ни в любые другие.

Иногда жизнь трудна. Все идет наперекосяк: и любовь, и дружба, и бизнес, и здоровье, и вообще все. И в такие моменты ты должен делать одно.

Ты должен творить.

Я серьезно. Муж убежал с политиком? Твори. Твою ногу сломал а затем съел мутировавший боа-констриктор? Твори. У тебя на хвосте налоговая? Твори. Кот взорвался? Твори. Кто-то в интернете считает, что все, что ты делаешь, глупо, вредно и было сделано до тебя? Твори. Из этого обязательно что-нибудь получится, и в конечном итоге время ослабит хватку, но это будет уже не важно. Делай то, что умеешь лучше всего. Твори.

Твори даже тогда, когда все хорошо.

И, в-пятых, создавай что-то свое. Делай то, что только ты можешь делать.

Первый соблазн любого новичка – скопировать чужое. И это неплохо. Многим из нас, чтобы найти свой собственный голос, приходится сначала подражать чужим голосам. Но у вас есть одна вещь, которой нет ни у кого, – это вы сами. Ваш голос, ваш разум, ваша история, ваше видение. Поэтому пишите, рисуйте, стройте, играйте, танцуйте, живите так, как можете только вы.

Вам может показаться, что, возможно, вы идете голый по улице и открываете для чужих глаз слишком большую часть своего сердца, и своего ума, и всего того, что скрыто внутри вас, выставляете себя напоказ. Если вы чувствуете это – значит, вы делаете все правильно.

Все лучшее, что я делал в жизни, я делал, не беспокоясь о последствиях. Я писал рассказы, которые, я знал, либо будут хороши, либо, что более вероятно, станут постыдными поражениями, и люди будут собираться вместе, чтобы обсудить мои неудачи, и будут делать это до скончания веков. Все мои работы объединяет одно: оглядываясь назад, люди сегодня ищут рецепт, объясняют, почему та или иная книга была обречена на успех. Я же, когда писал их, понятия не имел, что получится в итоге.

И до сих пор не имею понятия. Да и вообще, разве это весело: работать над чем-то, заранее зная результат?

Иногда я делал вещи, которые не приносили никакого результата. У меня есть тексты, которые никогда не будут переизданы. Некоторые из них никогда не покидали пределов моего дома. Но на них я учился не меньше, чем на тех, что удались.

В-шестых. Я хочу передать вам секретное знание фрилансера. Секретное знание - это всегда хорошо. И очень полезно для любого, кто хочет связать свою жизнь с искусством и делать что-то для людей. Я выучил это правило, занимаясь комиксами, но оно подходит и к любой другой области. Оно звучит так:

Людей нанимают потому, что, так или иначе, их нанимают. В моем случае я сделал то, что сегодня было бы легко проверить, и тогда у меня возникли бы проблемы, но когда я начинал, в до-интернетную эпоху, это казалось разумной карьерной стратегией: когда редакторы спрашивали меня о прошлых нанимателях, я врал. Я перечислял целую кучу журналов, и говорил уверенно, и получал работу. Потом для меня стало делом чести – написать что-нибудь для каждого журнала из списка, который я озвучил, чтобы получить первую должность, поэтому, строго говоря, я не совсем врал, я просто изменял хронологию событий… ведь ты получаешь работу так, как ты ее получаешь.

Люди продолжают работать в мире фриланса, и мир сегодня все в большей степени становится миром фриланса, потому что фрилансеры хорошо выполняют свою работу, потому что с ними легко поладить, и потому что они всегда все делают вовремя. И вы даже не обязаны соответствовать всем трем требованиям сразу. Двух вполне достаточно. Даже если с вами сложно общаться, люди будут вас терпеть, если вы хорошо работаете и всегда выполняете работу в срок. Они простят вам опоздания, если ваша работа хороша и вы приятный человек. И вам не обязательно быть лучше других, если вы всегда все делаете вовремя и отлично ладите с людьми.

Когда я согласился дать вам это напутствие, первое, что я сделал – попытался вспомнить лучший совет из всех, что я когда либо получал за свою жизнь.

Его мне дал Стивен Кинг двадцать лет назад, когда «Песочный человек» был на пике популярности. Я писал комикс, и люди любили его и принимали всерьез. Кингу понравился и «Песочный человек» и мой роман «Добрые предзнаменования», написанный в соавторстве с Терри Пратчеттом. Он видел безумный ажиотаж вокруг меня, и толпы людей, стоящих в очереди в надежде получить автограф. И он сказал:

«Это просто прекрасно. Ты должен насладиться этим».

И я не насладился. Я проигнорировал лучший совет в моей жизни. Вместо того чтобы насладиться славой, я постоянно беспокоился: о дэдлайне, о новой идее, о новой истории. В следующие четырнадцать-пятнадцать лет я постоянно писал что-то в голове и мучил себя вопросами. Я так и не смог остановиться и сказать себе: «Эй, а ведь это очень весело». Я бы хотел больше радоваться своим успехам в то время. Это был замечательный путь. И некоторую его часть я пропустил, потому что был слишком обеспокоен тем, что что-то может пойти не так, и тем, что будет дальше – и не смог получить удовольствие.

Я думаю, это был самый сложный урок для меня: отпустить ситуацию и просто получать удовольствие от жизни, потому жизнь иногда забрасывает тебя в самые невероятные и неожиданные места.

И здесь, за этой кафедрой, сегодня, одно из этих мест (я безмерно наслаждаюсь этим моментом). Честно говоря, я поместил эти слова в скобки, чтобы не говорить их, если это будет не так.

Я желаю удачи всем сегодняшним выпускникам. Удача очень полезна. Позже вы поймете, что трудолюбивое и мудрое отношение к своей работе делает вас удачливее. Это и есть удача, и она помогает.

Сегодня мир переживает переходный период, особенно в отношении искусства, потому что изменился сам характер распространения информации, и теперь существует гораздо больше возможностей для творца показать свои работы миру и продолжать заниматься любимым делом, сохраняя при этом крышу над головой и возможность покупать сэндвичи. Я разговаривал с людьми, находящимися на вершине пищевой цепочки издательского и книжного бизнеса, с представителями этой индустрии, и никто из них не знает, как изменится картина мира через два года, что уж говорить о десятилетии. За последние сто лет люди создали множество способов, помогающих писателям, художникам, музыкантам и вообще всем творческим людям легко распространять свои труды.

С одной стороны это звучит угрожающе, но с другой – дает нам невероятную свободу. Правила, предположения, все эти «сделай-то-и-то», чтобы твою работу заметили, а потому сделай это, – сегодня все это не работает. Те, кто раньше сторожил ворота, ведущие в мир творчества, сегодня покидают свои посты. Ты волен делать все что угодно. YouTube и интернет (и все, что следует за ними) могут дать тебе такую аудиторию, которую не смог бы дать ни один телеканал. Старые правила рушатся, и никто пока не знает новых.

Поэтому придумайте свои собственные правила.

Одна девушка недавно спросила меня, как это возможно – сделать что-то, что, как она предполагала, будет очень сложно; речь шла о записи аудио-книги, и я предложил ей притвориться, что она как раз такой человек, которому это по силам. Не притвориться, что делает это, но притвориться, что может сделать. Она повесила на стену в студии записку с моим советом, и позже призналась, что это помогло.

Поэтому будьте мудры, ведь миру не хватает мудрости, а если вы не можете быть мудрым, притворитесь мудрецом, и ведите себя так, словно вы – это он.

А теперь идите и совершайте интересные ошибки, удивительные ошибки, великолепные и фантастические ошибки. Нарушайте правила. Сделайте этот мир более интересным своим пребыванием здесь. Творите".

***

Вот тут лежит комикс, нарисованный на основе этой речи (взорвавшийся кот и мутировавший боа-констриктор - в наличии).

Моя рецензия на книгу "История с кладбищем" Нила Геймана находится здесь.

@темы: Мотивация

---

[Yin]

01.08.2013 в 08:24

Пишет  Голландская рулетка:

Первое августа
"Воображение важнее знания".

На сайте газеты New York Times была рубрика «Сочинители о сочинительстве», в которой известные американские писатели рассуждали на литературные и окололитературные темы и делились опытом. Элмор Леонард, автор детективов, многие из которых были экранизированы, составил список советов для тех, кто хочет писать. Какие-то из этих советов относятся ко всему тексту в целом, какие-то касаются использования отдельных слов, часть, наверное, применима только в английском языке — но они все равно могут оказаться полезными. Самое главное правило — не пугаться, если не соответствуешь чьим-то чужим правилам.

«Мои правила помогают мне оставаться невидимым, когда пишу книгу, помогают показывать, а не пересказывать, что происходит в моей истории. Если вы легко пишете, если у вас богатый слог и звук вашего голоса завораживает вас, вы вряд ли захотите невидимости. Тогда вы можете и не прислушиваться к моим советам.

1. Не начинайте книгу с описания погоды.
Если описание нужно лишь для того, чтобы создать атмосферу, а не для того, чтобы показать, как реагирует на погоду персонаж, вряд ли кто-то захочет читать его. Читатель ищет в книге людей. Конечно, есть исключения. Если вы знаете больше способов описывать снег и лед, чем эскимос, вы можете нагнать столько погоды, сколько вам будет угодно.

2. Избегайте прологов.
Они раздражают, особенно прологи, которые следуют за введением, которое следует за предисловием. Правда, такие обычны скорее для нехудожественной литературы. Пролог в романе — это предыстория, и вы можете прервать ее где угодно.
В «Благостном четверге» Джона Стейнбека есть пролог, но это нормально, потому что герой книги делает замечание, которое подытоживает все мои правила. Он говорит: «В книгах я люблю разговоры и не люблю, когда никто мне не рассказывает, каков говорящий. Я хочу выяснить, какой он, из того, как он говорит… определить, что он думает, из того, что он говорит. Я люблю описания, но не слишком много… Временами мне хочется, чтобы книга освободилась от пустословия… Покрутить пару хороших слов или слегка поиграть с языком — нормально. Но я не хочу, чтобы пустословие вмешивалось в историю».

3. Используйте только глагол «сказал», чтобы писать диалоги.
Диалоги принадлежат персонажам; глагол — для писателя — способ сунуть свой нос. Но «сказал» гораздо менее навязчиво, чем «проворчал», «выдохнул», «предостерег», «солгал».
Я как-то обнаружил, что Мэри Маккарти закончила фразу в диалоге словами «забожилась она», и был вынужден бросить книгу, чтобы достать словарь.

4. Никогда не используйте наречие, чтобы дополнить глагол «сказал»…
…предостерег он серьезно. Использовать наречие таким образом (да почти любым образом) — смертный грех. Писатель выпячивает себя, используя слова, которые отвлекают и прерывают ритм диалога. Одна из моих героинь объясняла, как писала рыцарские романы, «полные изнасилований и наречий».

5. Держите под контролем восклицательные знаки.
Допустимо не больше двух-трех на сто тысяч слов прозы. Но если вы приноровились играть восклицаниями, словно Том Вульф, вы можете швырять их горстями.

6. Не используйте слова типа «вдруг», «внезапно» или «начался ад кромешный».
Это правило не требует объяснений. Я, кстати, заметил, что писатели, которые используют «неожиданно», меньше контролируют извержение восклицаний.

7. Поменьше используйте диалекты и говоры.
Начав выписывать диалектное произношение, вы не сумеете остановиться.

8. Не стремитесь подробно описывать персонажей.
Цитата из Стейнбека объясняет причину. Как выглядят «американец и девушка с ним» из книги Хэмингуэя «Белые слоны»? «Она сняла шляпу и положила ее на стол». Это единственная в истории отсылка к чему-то физическому, конкретному, и все же мы видим пару и знаем их по их голосам. В поле зрения — ни одного наречия.

9. Не вдавайтесь в детали, описывая места и вещи…
…если вы не умеете рисовать сцену фразами, как Маргарет Этвуд, или писать природу в духе Джима Харрисона. Но даже если вы пишете хорошо, вы вряд ли хотите затормозить действие или полностью остановить течение истории.

10. Выбрасывайте все куски, которые захочет пропустить читатель.
Подумайте, что вы пропускаете при чтении: огромные абзацы, в которых чересчур много слов. Писатель — пишет, переливает из пустого в порожнее, бросает взгляд на погоду или лезет в голову персонажа, но читатель либо знает, о чем герой думает, либо не интересуется этим. Готов спорить, вы не пропустите диалоги.

Мое самое главное правило подытоживает все десять. Если текст слишком книжный, я его переписываю. Или, если привычное словоупотребление мешает выражению, я убираю его. Я не могу допустить, чтобы выученное на уроках английского разрушало звук и ритм повести. Это моя попытка оставаться невидимым, не отвлекать читателя от истории описанием очевидного. (Джозеф Конрад говорил что-то о словах, которые встают на пути у того, что ты хочешь сказать.)
Если я пишу о происходящем — всегда с точки зрения конкретного героя, того, чей взгляд вернее всего оживит сцену, — я могу сосредоточиться на голосах персонажей, которые говорят, кто они, и что они думают о том, что видят, и что происходит, — но меня самого не видно.

В «Благостном четверге» Стейнбек назвал главы так, чтобы они указывали, хоть и неявно, на свое содержание. «Тех, кого любят, боги лишают разума» — одна, «Омерзительная Среда» — другая. Третья глава называется «Пустословие 1», тридцать восьмая — «Пустословие 2», как предупреждение для читателя, как будто Стейнбек говорит: «Здесь вы увидите, как я наслаждаюсь тем, что пишу, но это не помешает истории. Пропустите, если хотите».
«Благостный четверг» вышел в свет в 1954 году, когда мои тексты только начали печатать, и я никогда не забывал его пролог.

Прочитал ли я пустословные главы? Каждое слово».

Рулетка запускается!

@темы: Теория, Мотивация

---

[Yin]

18.07.2011 в 13:40

Пишет  Clair Argentis:

Я думаю, когда автор пишет книгу, он не обязан знать всё, что происходит в мире, с персонажами, с какими-то местами и т.п. А если так получилось, что он знает всё - вовсе не обязательно это открывать читателю.
Я сторонник мнения, что вымышленный мир должен быть на уровне модели похожим на тот, в котором мы живём. А в нём всегда есть некая недосказанность, неизвестные факты, которых мы не знаем и не имеем шансов узнать. По объективным причинам. Можно кормить читателя догадками, а можно этого не делать. Дело вкуса.

Причём это касается не только вымышленных миров в строгом смысле, в жанре фантастики/фэнтези. Недавно я читал биографию Гойи, авторства Лиона Фейхтвангера, и там описана ситуация: у герцогини слабый, болезненный муж собирается в долгое путешествие по Европе (вспомним, что без поездов и самолётов такие путешествия затягивались на годы), она этого не хочет, поскольку в Испании остаётся её любовник - главный герой книги. Отдельными штрихами описаны отношения герцогини и её семейного врача, поверенного многих семейных тайн. И вот, буквально готовясь к путешествию, муж герцогини умирает.
Собственно, вопрос остаётся открытым. Автор описывает, что в народе смерть герцога считалась делом рук герцогини и врача, который его отравил. Но нигде ни полслова не говорится о том, насколько это отвечает действительности. Главный герой, Франсиско Гойя, тоже регулярно подозревает её в спланированном убийстве мужа, но, опять же, никаких однозначных фактов. В общем, это вполне логично: откуда это можно узнать точно? Конечно, автор может забить на реалистичность и описать, как герцогиня обсуждала с врачом выбор яда, как врач его подсыпал - но ведь вполне может оказаться, что на самом деле отравления и не было...
Как по мне, описания того, что происходило снаружи, отклик людей, их догадки и впечатления - этого вполне достаточно. По сути, для сюжета вообще не важно, отравила она его или нет.
Точно так же, если бы кто-то взялся за жизнеописание кого-то из современных нам известных людей, он бы не мог достоверно узнать, были ли за ним все те грешки, которые обсуждают в толпе. Для наблюдателя - кем является читатель - вполне достаточно внешней картины происходящего. И не беда, что одни решат, будто отравление было, а другие - будто не было. В любом случае, трактовка прочитанной книги отличается у разных людей.

Итак, когда я пишу от первого лица (хотя это и не обязательное условие) - мне достаточно бывает ограничиться тем, что знают основные персонажи, а остального нам знать не дано - ни мне, ни читателям, и с этим стоит смириться, потому что именно так обстоят дела по жизни: мы вынуждены по ограниченной информации воссоздавать всю картину, и далеко не факт, что она будет полной или верной.

@темы: Теория

---

[Yin]

30.08.2013 в 13:49

Пишет  Space.Cat:

25 способов преодолеть творческий ступор

25 способов преодолеть творческий ступор

Американский дизайнер, музыкант и известный блоггер Алекс Корнелл (Alex Cornell), испытав в очередной раз творческий кризис, обратился к 25 креативщикам с вопросом «Что вы делаете для того, чтобы в повседневной профессиональной рутине пробудить свое творческое вдохновение?»

«Как и ожидалось, мне представили массу стратегий, начиная от прослушивания в полном одиночестве в лесу „Boards of Canada“, до приготовления шторма (рецепт прилагается) и ожидания просветления ума.

Ниже следуют 25 стратегий по разжиганию вдохновения от креативщиков; надеюсь, вы найдете здесь что-то полезное для себя. Призываю вас также делиться своими излюбленными способами. Лишним никогда не будет.»

Nicolas Felton

Графический дизайнер, Нью Йорк

Для того чтобы мой поток креативности не иссякал, я следую нескольким тактикам.

Я стараюсь чередовать течение моей жизни, как севооборот в сельском хозяйстве. В нечетные года (напр. 2009) я больше путешествую и уделяю внимание персональным проектам и личным инициативам, в то время как в четные года (напр. 2008) я стараюсь больше работать и зарабатывать. В нечетные годы я стараюсь отправляться в длительные путешествия. Так в 2005 году я провел 5 недель, путешествуя вокруг света. В 2007 ездил в Китай, Тибет и Непал на 3 недели. После обеих поездок я возвращался к своему рабочему столу с головой переполненной мыслями и идеями.

Другая моя стратегия заключается в том, что я постоянно стараюсь «сохранять свою тарелку максимально полной». Я берусь за гораздо больший объем работы, чем реально могу выполнить, и страх не справиться заставляет мои мозги работать.

Если я действительно окажусь в затруднительном положении и почувствую, что все мои замыслы ходят в голове по кругу, я уйду из офиса. Нет смысла вслепую биться головой в поисках решения. Я почитаю книгу, или пойду порисую в парке. Я против применения грубой силы для выхода из таких состояний. Это все равно, что пытаться избавиться от икоты.

Tom Muller

Графический дизайнер, Бельгия

Не хотелось бы использовать избитые фразы типа «Я черпаю вдохновение повсюду», но я действительно беру идеи из самых банальных окружающих меня предметов. Если честно, то я редко впадаю в творческий ступор, в моей голове бурлит достаточное количество идей, вопрос лишь во времени и в приоритетах. Почти целый год я начинаю, бросаю и снова приступаю к работе над гарнитурой. И хотя это доставляет мне огромное удовольствие и дает бесценный образовательный опыт, это мешает мне работать над чем-то другим. Таким образом, я скорее впадаю в интеллектуальный ступор: хочу развиваться и двигаться дальше, но не ранее, чем закончу с гарнитурой. Я очень дотошный и медлительный, потому что я хочу чтобы все было идеально. И так я продолжаю бегать по кругу.

Идея гарнитуры пришла мне в голову, когда я смотрел на старый, разработанный мной же шрифт (да, иногда твоя собственная работа может стать источником новых идей — вот для чего нужны наброски и записки), винтажную книжную обложку и постер Wim Crouwel «Hiroshima». Так что в конце-концов всегда срабатывает предметный фактор.

Вспомнил, как однажды, несколько лет назад, смотрел по телевизору документальный фильм об одном бельгийском художнике комиксов, который превратил произведение Джо Холдемана «Бесконечная война» в графический роман. Журналист спросил его, как он придумал столько моделей космических кораблей, а художник достал кусок пластиковой защиты для электропроводки и рассказал, как однажды, обратив внимание на эту штуку в своей студии, он подумал, что это идеальный материал для дизайна космического корабля.

Так то. Идеи повсюду, особенно когда их не ищешь.

Audrey Kawasaki

Художник, эротическая живопись, Лос Анджелес

Всякий раз, когда я чувствую, что впадаю в так называемый ступор, это обычно случается потому, что я просто отвлекаюсь, думая о чем то, не относящимся к моей работе. Или просто не могу спокойно сидеть, сконцентрировавшись на работе длительное время. В течение многих лет я просто включала музыку в наушниках, но в последнее время я пристрастилась к различным информационным передачам. Прослушивание таких передач во время работы заставляет мой мозг работать по двум направлениям, освобождая от ненужных мыслей его творческую составляющую и позволяя ей спокойно трудиться. Оградиться от ежедневных отвлекающих факторов и как-бы разделить себя на две половинки — для меня это лучший способ, позволяющий практически войти в медитацию во время написания картины.

Khoi Vinh

Руководитель группы дизайнеров NYTimes.com

Много читать и много рисовать. Чтение — это долгосрочная стратегия: постоянное пополнение запаса идей, деталей, точек зрения, метафор, символов и так далее. Ты хранишь их в своей голове где-то на задворках для того, чтобы позднее — иногда гораздо позднее — в твоем распоряжении оказался богатый каталог «отправных точек».

Рисование — это возможность активировать всю хранившуюся в голове информацию для решения поставленной задачи: процесс рисования, процесс немедленной визуализации различных идей позволяет классифицировать многочисленные разрозненные элементы и устанавливать между ними неожиданные связи. Главное — это рисовать быстро, не отвлекаясь на технику исполнения. Так вы сможете удержаться в рамках контента и не увязнуть в форме.

Kalle Gustafsson

Фотограф, Швеция

Если я чувствую недостаток вдохновения, мне нужно взять тайм-аут. Для меня это самый лучший вариант, поехать на неделю-другую в отпуск чтобы просто смотреть и слушать. Я слушаю музыку и смотрю на людей. Я бы сказал, что меня способно вдохновить все, что угодно, все, что происходит вокруг меня, независимо от времени и места. В поисках вдохновения мне нужно просто выйти за рамки моей работы, отвлечься.

Build

Британская студия графического дизайна

Решение проблемы :

2 луковицы среднего размера мелко порезать.

На небольшой огонь поставить среднего размера сковороду с несколькими каплями оливкового масла.
Выложить лук на сковороду, посолить, поперчить.
Тонко нарезать три разновидности свежего красного перца (Птичий глаз/Bird’s eye, Шотландская Шляпа/Scotch Bonnet и болгарский зеленый или красный).
Положить смесь перцев в сковороду, перемешать, обжаривать 8 минут.
Добавить в сковороду около 500 грамм говяжъего фарша.
Помешивая обжаривать в течение двух минут, пока фарш не приобретет коричневый оттенок.
Посолить, поперчить.
Добавить красную фасоль и консервированные томаты и хорошенько перемешать.
Добавить щепотку корицы.
Тушить на маленьком огне около 20 минут.

Высыпать в кастрюлю полтора стакана риса Басмати.
Добавить в кастрюлю два с четвертью стакана (того же, которым отмеряли рис) холодной воды.
Варить на сильном огне до тех пор, пока крышка не перестанет греметь.
Убавить огонь наполовину и готовить в течение 8 минут.
Через восемь минут выключить огонь и оставить рис накрытый крышкой на четыре минуты.

Выложить рис на тарелку, добавить соус.

Большой бокал красного вина (предпочтительнее австралийского или новозеландского).

А сейчас самая важная часть решения проблемы :
Отнесите тарелки и кастрюли в раковину.
Откройте горячую и холодную воду.
Добавьте капельку моющего средства (предпочтительнее для чувствительной кожи).
Приступите к мытью посуды, изгоняя все мирское.
Разум просветляется, возникают новые мысли и идеи.

Побалуйте себя вторым бокалом вина, чтобы насладиться моментом.

Mark Weaver

Дизайнер, иллюстратор, Атланта

Когда мне нужен источник вдохновения, чтобы запустить креативные механизмы, я обращаюсь к экспериментальной музыке, кинематографу и дизайну середины прошлого века, дикой природе и так далее. Чтобы достичь максимального творческого потенциала, я должен одновременно сидеть в лесу, смотреть "Безумцы"/"Mad Men" и слушать «Boards of Canada».

Chad Hagen

Художник, дизайнер, Миннеаполис.

Оставаться креативным — это тяжелый труд. Если честно, я не думаю, что был очень талантлив, когда я поступал в школу искусств. Я боролся, чтобы выделиться. Я боролся, чтобы остаться в школе. Нужно было трудиться для того, чтобы оставаться креативным. Но единственное, что заставляло меня сфокусироваться, это мое желание быть хорошим художником. Я хотел быть по-настоящему хорошим. Я хотел быть таким же хорошим, как те люди, которые были на самом деле талантливы. Я постоянно думал о том, что если я буду тяжело трудиться, изучать изобразительное искусство, как математические уравнения, то в конце концов я смогу расслабиться и просто создавать крутые вещи и позволить всему идти своим чередом.

Эти времена так и не настали. И я понимаю теперь, что я никогда и не хотел, чтобы они настали, потому, что самое главное, что заставляет меня быть креативным — это мое желание быть хорошим.

Если у меня когда-нибудь случится творческий ступор, то лучшим способом справиться с ним для меня будет отправиться в такое место, где мне бы захотелось стать еще лучше. Для этого нужно посмотреть на работы других людей. По моему мнению, нет лучшего способа зажечь свой творческий потенциал, чем посмотреть на потрясающие вещи, сделанные другими. Ходить в музеи, галереи, на выставки и так далее. Это всегда вдохновляет меня, пробуждает желание вернуться к работе и сделать что-то стоящее.

Будьте хорошими.

Jasper Goodall

Иллюстратор, фрилансер, Англия

У меня есть парочка советов:

Отвлекитесь от компьютера/записной книжки/набросков; посетите новый город и просто послоняйтесь по улицам (однажды я сидел в кафе в Берлине, и мне в голову пришло столько идей, что я не знал, что с ними со всеми делать). Я хожу в библиотеку местного университета и закапываюсь в старых изданиях по графическому дизайну и журналах по фотографии, выхватывая вещи, поразившие мое воображение. Затем я иду домой, распечатываю их и вклеиваю в специальную книжечку для газетных и журнальных вырезок (scrap book). После этого в моей голове обычно масса идей.

Kim Holtermand

Фотограф, Дания

Всякий раз когда у меня заканчиваются идеи, я обычно использую музыку, чтобы вернуть прежнее расположение духа. Музыка — колоссальный источник вдохновения для меня, а мои работы были созданы во время прослушивания таких музыкантов, как Sigur Rs (всегда самый любимый), Hammock, Max Richter, Air, Dead Can Dance, Helios, Johann Johannsson, Jonsi and Alex, M83, Olafur Arnalds, Trentemller...можно продолжать до бесконечности.

Обычно музыкальная меланхолия создает у меня определенное настроение, от которого начинают продуцироваться идеи.

Erik Spiekermann

Легендарный типограф из Германии

Существует 6 способов:

1. Избегай
Сделай что-то другое, помой машину, создай резервную копию данных, выполни поручения...
2. Думай
Расслабься и подумай над проблемой, дай волю своему мышлению...
3. Исследуй
Ищи материал, просматривай свои старые проекты, но избегай Google — чтобы найти что-то полезное требуется слишком много времени...
4. Собирай
У нас у всех есть много всякого хлама, среди которого должно оказаться то, что сможет стать полезным...
5. Делай наброски
Рисование — классная штука, даже если у тебя нет таланта. Простая визуализация элементарных вещей помогает воплотить их в жизнь...
6. Деконструируй

Разложи проблему на части, посмотри на каждую из них, а затем снова сложи все части вместе...

Si Scott

Графический дизайнер, иллюстратор, Великобритания

Вообще-то, у меня творческий кризис случается довольно-таки часто (как и у большинства творческий людей, я полагаю?). Я нашел для себя единственный способ с ним бороться — продолжать работать и генерировать идеи, какими бы незначительными они не казались. Биться головой об стену в поисках решения, вероятно, самая трудная и безысходная вещь на свете!

Я черпаю вдохновение в стихах/книгах. Чтение и музыка вполне продуктивно на меня влияют — слова зажигают что-то во мне, и хочется творить дальше, заставляют задуматься и начать исследовать и анализировать.

Chuck Anderson

Дизайнер, художник, Мичиган

Самым первым и самым лучшим вариантом для меня будет перестать пытаться себя заставить и на время отвлечься. Сделать перерыв бывает очень важно. После этого в поисках вдохновения я обычно иду в книжный магазин. Это мой любимый способ времяпрепровождения, так я по-настоящему расслабляюсь. Стопа книг и журналов и кофе. Иногда я приношу свой компьютер, но в основном использую возможность оторваться от экрана и полистать страницы, почитать, посмотреть, почерпнув много всего. Издания об искусстве, музыка, культура, дизайн, спорт, тату — вот что я люблю больше всего. Я перегружаюсь этой информацией, что практически всегда помогает мне преодолеть творческий ступор.

Deth P. Sun

Художник, иллюстратор, Калифорния

Я не так часто впадаю в творческий ступор. Когда это случается, я просто делаю перерыв, перестаю рисовать и делаю все что мне пожелается до тех пор, пока снова не почувствую, что хочу приступить к работе. Я стараюсь не допускать творческих кризисов, для этого я стараюсь активизировать мыслительную деятельность читая, смотря DVD, слушая подкасты. Также очень приятно встретиться с друзьями, у которых другие интересы.

Источников вдохновения непосредственно в моей области очень мало, поэтому большинство работ, которые я рисую — это то, о чем говорят мои друзья, и что их интересует. Например, я не большой любитель фильмов ужасов, восставших из мертвых, исцеляющей силы магических кристаллов, но я все это рисую, потому что мои друзья так много говорят об этом. А вообще у каждого наверное это происходит по своему. У меня так.

Ji Lee

Креативный директор Google Creative Labs

Когда у меня творческий ступор, я делаю следующее:
— Долго принимаю душ. Почему-то под душем мне думается по-другому. Он смывает все мои старые мысли и я чувствую себя обновленным.
— Делаю уборку. Не могу ясно мыслить, когда вокруг меня беспорядок.
— Если это еще не сработало, еду кататься на мотоцикле и стараюсь совсем не думать о проекте.

Каким-то образом в конце-концов что-то срабатывает.

Designunit

Дизайн-студия, Дания

Наша студия — это два дизайнера, которые тесно друг с другом работают. Мы часто нанимаем много фрилансеров, но они не являются частью нашего творческого процесса. Мы стараемся постоянно чем-то вдохновляться, поэтому все, что нас вдохновляет мы складываем в архив, чтобы источники вдохновения всегда были у нас под рукой. Это может быть что-то из того, что мы увидим на улице (тогда мы фотографируем это, конечно), книги, журналы, показы мод, кино, блоги и так далее. Когда мы начинаем работу над новым проектом, мы сначала много обсуждаем, каким мы его видим, затем просматриваем наш «архив вдохновения», а затем делаем наброски. Когда визуальная составляющая скомпонована, мы приступаем к самому процессу создания.

Mike Perry

Художник, дизайнер, иллюстратор, Бруклин.

Самый лучший способ выйти из ступора — это оправиться куда-нибудь поездом Amtrak. К сожалению я не могу делать это так часто, как мне того хочется, но мне нравится это принудительное сидение на одном месте, гораздо удобнее, чем в самолетах.Мой дед бывало ездил на Аляску каждый год, а во время путешествия писал романы (опасно, я знаю), но мне кажется, что железнодорожное путешествие чем-то похоже. Передвигаясь по миру, ты начинаешь чувствовать себя живым.

Но это не всегда бывает просто сделать. Поэтому большую часть времени я мчусь сквозь свою работу. Если я чувствую недостаток вдохновения, то я просто смиряюсь с тем, что, возможно допущу некоторые ошибки, и продолжаются трудиться.

MINE

Студия графического дизайна MINE (Christopher Simmons), Сан Франциско

Существуют три фактора, способствующие наступлению творческого кризиса: первый — понять, что попал в тупик. Второе — понять, что попал в тупик и не знать, как из него выбраться. Третье — понять, что попал в тупик, знать, как из него выбраться, но сомневаться, получится ли у тебя это сделать.

У меня, соответственно, существует три способа решения проблемы:

1. Я спрашиваю себя, а действительно ли я в тупике? Иногда мы думаем, что застряли, или просто хотим думать, что застряли, а на самом деле мы идем по следу и даже не догадываемся об этом. Многие пути неизбежны. Кризис может быть просто ямой на этом пути.

2. Я ничего не делаю. Быть в тупике очень часто значит не иметь четкого представления о проблеме. Лучшее лекарство в этом случае перспектива. Я рассматриваю перспективу во временном и территориальном аспекте. Отвлекаясь от проблемы, мне проще взглянуть на нее с другой стороны. Вместо того, чтобы биться в поисках решения, я лучше сделаю что-то не относящееся к делу: например, схожу в музей или посмотрю кино. В конце концов, что-то из этого другого мира окажется решением проблемы, которую я пытаюсь игнорировать.

3. Я становлюсь крутым. Иногда возникает проблема, решение которой я знаю, но оно кажется мне слишком сложным. Преодолеть эту неуверенность мне помогает один трюк: я начинаю работать над другими, не относящимися к делу, более легкими заданиями: закончить пост в блоге, навести порядок в гараже, докрасить, наконец, офисные выключатели. Успешно выполняя множество мелких дел, я приобретаю уверенность в том, что я все смогу. И когда я вновь возвращаюсь к той неразрешимой проблеме, она уже кажется мне просто очередным пунктом в моем списке. И никакого волнения.

Airside

Креативное агентство, Великобритания

1. Заведи будильник на 5 утра. Когда он зазвенит, у тебя есть два варианта: встать и насладиться уникальным ощущением этого времени суток или опять заснуть и увидеть самые бредовые сны (быстрый сон легче увидеть и запомнить). Одно из этих двух точно вдохновит.

2. Не сиди на собраниях в ожидании, что что-то щелкнет в твоем креативном сознании. Не читай о дизайне, не смотри картинки Google и YouTube. Не заставляй себя — уйди из студии. Сходи в театр, музей, на концерт, отдохни от работы, прогуляйся, перестань пялиться в монитор, отключи мобильный и ТВ, поболтай с друзьями о какой-нибудь ерунде.

3. Разнообразь свои интересы. Чем шире твои интересы и выше культурная образованность, тем значимей будут твои проекты для клиентов. Поставь себя на место клиента и постарайся представить, как они воспримут твой ход мыслей. Рождай кучу идей, обменивайся мнениями с коллегами, тестируй на них свой образ мысли, думай о предмете, смотри на него с разных точек зрения, а затем будь строг и непреклонен при создании своего проекта. Или нет. Руководствуйся своими животными инстинктами, потому что ты так устал от вымученных и надуманных ответов, которые отнимают всю радость жизни, что ты даже не можешь вспомнить, зачем пошел в индустрию креатива, если тут все решают комитеты и компромиссы. Много рисуй, просто ради рисования. Игнорируй стиль. Будь смел в своих суждениях, при условии, что ты чрезвычайно талантлив, в противном случае, слушай. Слушай в любом случае.

dress code

Andre Andreev и Dan Covert, Дизайн-студия, NYC

Дэн : Если я впадаю в креативный ступор во время ежедневной микро работы, я брожу по сети, иду гулять, беру кино посмотреть, покупаю книги, иду в музей или делаю другие вещи из стандартного набора клише по поиску источников вдохновения. Хотя иногда мне надоедает искать эти самые источники и я стараюсь просто прочистить голову, уйдя из офиса. Идеи обычно приходят, когда я меньше всего их жду.

Андре : Если речь идет о повседневной креативности, то я стараюсь придерживаться жесткого расписания. Я работаю над одним проектом не более 2-3 часов. Я не трачу весь день на один проект, если в этом конечно нет острой необходимости. Я отключаю e-mail и IM, или проверяю их раз в час. Жесткое распределение времени помогает мне, потому что, когда у меня есть 2 часа на то, чтобы закончить работу, я полностью концентрируюсь на элементах и деталях, которые мог бы упустить из виду. Я думаю, это помогает мне быть более творческим, потому, что я жду каждый раз того момента, когда смогу снова взяться за проект, и заставляю себя отвлечься от него и подумать, что еще я смогу сделать для него в следующий раз. Расписание также позволяет мне переключаться с одного вида деятельности на другой. Многозадачность — это не для меня, я не могу одновременно разговаривать по IM, подписывать контракт, беседовать с интерном, ожидать e-mail и пытаться что-то спроектировать. Мне нужно избавиться от всех отвлекающих факторов и сфокусироваться на одном единственном проекте.

Дэн : Наша студия устроена таким образом, что часто случается частичное наложение и совпадение того, чем каждый из нас занимается. Мы не оказываем никакого давления на людей, относительно того, кто должен нести весь груз творческой ответственности. Это несколько обескураживает, но позволяет нам быть в некоторых вещах свободнее. Что касается творческого кризиса в широком смысле этого слова, то мы всегда стремимся развивать наш бизнес в разных направления.

Андре : В широком смысле слова, мое вдохновение то появляется, то исчезает. Я не могу предсказать, когда я снова загорюсь очередным проектом. Я просто стараюсь быть счастлив в личной жизни, что в свою очередь способствует моей работоспособности. А продуктивная работа — это одна из составляющих счастливой личной жизни. Поэтому я стараюсь делать как можно больше того, что мне нравится: играю в футбол, читаю книги, играю в видео игры, встречаюсь с девушкой, напиваюсь, все в зависимости от моего настроения. Мне кажется трудно оставаться креативным, если тебя что-то беспокоит, или ты зол, или расстроен.

Дэн : Мы работаем в разных направлениях, это очень освежает. Один день мы можем делать моушн, на следующий день — футболку или брендинг. Обучение тоже очень помогает, потому что мы каждую неделю знакомимся с новыми талантами и идеями. Мы учимся у них, так же как и они у нас.

almost Modern

Графическая студия, Роттердам

Мы — это графический дизайнер и художник. Это очень динамическая комбинация, в том смысле, что мы всегда смотрим на проблему с разных сторон. Наши взгляды и методы часто противоречивы, это создает движущую силу. Нам кажется это очень продуктивный способ работы. Получается очень живой и прогрессивный союз. Мы никогда не стоим на месте.

Кроме того, мы любим также создавать работы для самих себя. Чтобы сохранять ясность и оттачивать мастерство. Поэтому для того, чтобы двигаться вперед, мы все время занимаем себя работой.

Atmostheory

Christopher David Ryan, дизайн-студия, США

Я часто ощущаю своего рода творческий ступор. Не то, чтобы я вообще не мог сделать ничего креативного. Просто иногда ничего из того, что приходит мне в голову, не кажется мне чем-то особенным. Насколько я себя помню, я всегда садился и просто позволял моим творческим сокам струиться. Но это не значит, что сок всегда сладкий.

Я заметил, что чем больше в такие моменты я заставляю себя добиться результата, тем больше вероятность, что я останусь ни с чем. Тем не менее, в моем арсенале есть кое-какое оружие против творческого ступора: прогулки, разговоры, рисование, чтение, винтажный шоппинг, копание в старых записях, йога, ТВ, красное вино, виски и так далее. В поисках вдохновения я однозначно избегаю интернета. Мне кажется это слишком просто и слишком банально.

Самые яркие идеи обычно посещают меня в конце дня, когда я меньше всего этого ожидаю: когда я в кровати, в душе, в метро, на встрече. Когда я совершенно не настроен на поиски идеи. Складывается такое ощущение, будто энергия, которую я затрачиваю в течение дня на поиски этих самих идей, создает облако вокруг меня. И оно должно непременно рассеиться для того, что идеи до меня добрались.

Kevin Dart

Иллюстратор-фрилансер, Лос Анжелес

У меня куча способов избавиться от творческого отупения. Например, бороздить сеть в поисках классных фото референсов, просматривать старые рисунки, найти и послушать новую музыку, выйти из дома, сесть рисовать в кафе. Но для меня лучше всего поговорить с друзьями. У них всегда найдется новый взгляд на проблему, о котором я даже не догадывался. Или какие-нибудь крутые иллюстрации, которых я еще не видел. Или просто подбадривающие слова, которые заставят меня снова двигаться!

Invisible Creature

Студия дизайна и иллюстрации, США

Сбежать. Такое простое слово с несметным количеством интерпретаций. Если вкратце, то мы просто уходим. Куда? Всегда по-разному: книжный магазин, кофейня, антикварная лавка, кинотеатр, парк, лес, берег реки, иногда просто наша гостиная. Цель всегда одна и та же — увидеть или почувствовать то, что нас вдохновляет. Это не обязательно должно быть что-то новое или свежее, но обязательно что-то, что вернет нам желание вернуться с новыми ясными перспективами к нашим карандашам, ручкам, мышкам, планшетам. Мы часто проводим обсуждение проектов в местной кофейне, а не на рабочем месте — так рождаются лучшие идеи.

В целом такие освежающие (вне офиса) моменты рефлексии, независимо от того, длятся они весь день, пол дня или несколько минут, могут быть очень плодотворными. Мы даже начали включать их в наше ежемесячное рабочее расписание, что давно уже пора было бы сделать.

National Forest

Креативный «мозговой центр», Калифорния

Justin Krietemeyer : Я совершаю длительную пробежку, прогулку на мотоцикле или с собакой. Все что угодно, кроме работы над проектом. Хорошие идеи хранятся в жире, поэтому, если я сожгу немного своего жира, я смогу их освободить и использовать. Я возьму с собой телефон и буду записывать идеи, возникающие в моей голове. Самое худшее — это напрячься и попытаться сделать все сразу.

Tess Donohoe : Когда я испытываю недостаток вдохновения, я встаю и отхожу от компьютера. Я считаю, что уставиться на картинку, или, что еще хуже, на пустой экран, это верный способ получить разочарование. Я люблю прогуляться или пробежаться по улице, осматривая все вокруг. Я обычно нахожу решение сложных проблем, когда я не думаю о них. В моей голове рождаются интересные образы и модели, когда просто смотрю по сторонам: на проезжающий грузовик с мороженым, или на асфальт, по которому я бегу. И обычно, когда я не думаю о проекте какое-то время, мне всегда приходит в голову новая идея.

www.adme.ru/shkola-reklamista/25-sposobov-preod...

@темы: Мотивация

---

[Yin]

А.Митта Основные принципы драматургии
Конспект


ДРАМАТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ - это положение героя, когда давление окружающих обстоятельств сильнее, чем возможности характера персонажа: "выбирайся из безвыходных положений здесь и сейчас.
Драматическую ситуацию определяют три фактора:
1. Человек находится в безвыходном положении.
2. Угроза развития этой ситуации заставляет его искать выход.
3. Он ищет выход и вступает в борьбу с антагонистом - тем, кто ему угрожает.

АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ФАКТОР - немедленная угроза здесь и сейчас, заставляющая действовать в драматической ситуации. Главная угроза альтернативного фактора действует извне.

Все угрозы и страхи, способные стать альтернативным фактором, концентрируются в семи категориях:
1. Удар по самоуважению.
2. Профессиональный провал.
3. Физический вред.
4. Угроза смерти.
5. Угроза жизни семьи.
6. Угроза жизни популяции.
7. Угроза человечеству.

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ПЕРИПЕТИЯ
В центре внимания драмы находится человек между счастьем и несчастьем.
Движение от счастья к несчастью, от отчаяния к надежде греки называли "перипетия".
Схема: счастье - оценка новой информации - несчастье - оценка новой информации - счастье. Новая информация - "ВДРУГ!", которое происходит с героем. "Вдруг" - это маленький необходимый зрителю стресс.

КОНФЛИКТ
Закон драматического конфликта - борись лицом к лицу, победи лоб в лоб. Персонаж, носитель зла, может выражать любые философские идеи, но не словами, а действиями в конфликте. Своими действиями противник задаёт герою вопросы. Герой действиями даёт ответы.. Задача драматурга - подтолкнуть развитие конфликта к катастрофе. Когда в конфликте возникает катастрофа, происходит непредвиденное развитие действия. Конфликт резко ухудшает ситуацию или создаёт непредвиденные последствия.

СОБЫТИЯ
Событие - часть истории, в которой происходит реально ощутимое изменение жизненной ситуации. В каждом событии содержится только один конфликт. Событие - это выбор характера.

ПРАВИЛА:
1. Герою должен противостоять антагонист, превосходящий силой.
2. История должна развиваться от события к событию.
3. Каждое событие разворачивается в три акта через поворотные точки.
4. Тема должна расти в непрерывном конфликте с контртемой.

ЭНЕРГИЯ ХАРАКТЕРА
Чтобы понять, чего хочет характер на самом деле, надо ответить на 4 вопроса.
1. Чего я хочу в общем смысле?
сквозная задача характера на всю историю + последовательная серия желаний от эпизода к эпизоду.
2. Почему я этого хочу?
В каждой сцене главный мотив один. В каждом действии мотивация должна быть сконцентрирована в одном ответе. Главное почему - единственно. Тогда я знаю, что делать. Ответ на вопрос "почему" отвечает и на вопрос для кого.
3. Против кого я этого хочу?
Как правило, против антагониста, но может быть против кого угодно - любого, кто стоит на дороге.
4. Какое давление я испытываю?
Это брешь, барьер, внутренние проблемы и противодействие каждого, кому я мешаю на пути к своей цели.

© А.Н.Митта, Кино между адом и раем. М., "Zebra", 2005

@темы: Теория

---

[Yin]

23.06.2012 в 14:10

Пишет  Hildegrim Hel:

"...ничто не порождает столько толкований, как бессмыслица... Философия Бертрана Рассела не породила столько интерпретаций, сколько философия Хайдеггера. Почему? Потому что Рассел совершенно ясен и понятен, тогда как Хайдеггер темен. Я не говорю, что один был прав, а другой неправ. Что до меня, то я не доверяю обоим. Но когда Рассел говорит глупость, он говорит это ясно, а если Хайдеггер произносит какую-нибудь банальность, нам трудно это заметить. Значит, чтобы остаться в истории, чтобы не кануть в небытие, нужно выражаться темно. Об этом знал уже Гераклит…" (с) У.Эко.


Я, конечно, первым делом подумала о режопере

@темы: Теория

---

[Yin]

11.07.2011 в 19:03

Пишет  Ela:

Самое обаятельное и привлекательное...
... слово из входящих в названия книг.
То, которое поднимает рейтинг и увеличивает количество скачиваний.
Выплыло случайно - это мы тут любопытствовали относительно статистики скачиваний на разных сайтах. И обнаружили дикую закономерность.
Она не касается авторов с давним и четко установленным фэндомом, который купит решительно все, сочиненное любимым автором. Но если есть хоть малейший вариант выбора - выбор оказывается в пользу названия, содержащего это слово, причем существенно в пользу - этак тысяча, тысяча двести скачиваний книг, чье название содержит это слово, против двух, от силы трех сотен скачиваний книг того же автора, в чьих названий этого слова нет.
Итак, больше всего скачивают книги, в чье название входит слово... "смерть".
Самое обаятельное и привлекательное для читающей публики.
Причем это касается НЕ только детективных произведений - это во всех жанрах.
Отклонения есть - но не особенно существенные.
Вот оно, самое-самое вкусное для читателей.
Не могу сказать, что это наблюдение меня радует.

@темы: Теория

---

[Yin]

01.11.2012 в 14:44

Пишет  Janosh Falk:

Самое губительное для любого творчества, да и вообще, ИМХО, любой деятельности, это страх столкнуться с собственной бессознательной некомпетентностью.

Если человек вместо того, чтоб рисовать или учиться рисовать, делает все, чтоб избежать осознания что он чего-то не умеет - он будет хреново рисовать.

Причем делать это можно и тогда когда ты "как бы рисуешь" и "как бы учишься рисовать". А так же петь, писать, танцевать, делать бизнес и.т.д.

Это очень хорошо видно по моим ученикам и на тренингах.
К примеру, ученик старается петь тихо и аккуратненько, старательно "крадется" мимо наиболее сложных отрывков, и тем самым безбожно зажимает звук забывает выдыхать, не открывает рот в общем по полной программе саботирует процесс, но ОЧЕНЬ старается. Или делает все только так как он привык и как он уже умеет, а ведь ему то надо научиться новому. За этим он приходит. Он очень старается не спеть как я ему показываю и прошу, и не спеть вообще, а всеми возможными способами не допустить "Ошибки" как он ее понимает. Он боится услышать некрасивый, неуклюжий звук, боится что не сможет контролировать его так как он себе представляет, боится осознать то НАСКОЛЬКО он не умеет петь на данный момент, и из-за этого делает все возможные ошибки которые только можно сделать и каждый раз искренне удивляется почему не получается. Расстраивается, огорчается, ведь я вынужден сказать ему что делать надо было совсем другое. А вовсе не то, что казалось ему безопасным в картине его страхов.
Очень часто начинающие вокалисты так боятся не смочь сделать что-то новое, сделать то что я предлагаю что они предпочитают делать не правильно, но так как привыкли. Потому что их родное "не правильно" им куда ближе чем то, неизвестное, страшное "не правильно" которое они конечно произведут на свет в виде адского вопля, если попробуют сделать то что им предлагаю я.

Этот новый звук заранее кажется им ужасными, потому что эту неизвестность они никак не контролируют, в отличие от своих привычных зажимов.

И так во всем...для того, чтоб выйти из этого замкнутого круга, надо принять и осознать свою некомпетентность и много ошибаться, пробуя новое, штурмуя новые вершины.

Самые тяжелые случаи в моей педагогической практике это когда человек пришел на самом деле не учиться петь, а доказать себе что "на самом-то деле он умеет петь" и получить подтверждение что он "уже хорошо поет".

@темы: Мотивация

---

[Yin]

21.12.2012 в 09:16

Пишет  Janosh Falk:

Я вот думаю о Бонде и о мифологии которая за ним лежит.
Кто-то может посмеется и скаже: ооот, Опять ян со своим синдромом поиска глубинного смысла. Это просто боевичок, в той или иной степени пафосный, нет там никакой мифологии.
Но на самом деле, мифология есть везде. Она в основе любого сюжета. И чем он ПРОЩЕ, тем мифология очевиднее.

Как говорится - наиболее яркие архетипы - в сочинениях первоклашек.
В принципе миф Бонда тесно связан как с историей Ареса (особенно с момента появления М - женщины) и, конечно подвигами Геракла.

Причем, если честно, я куда больше вижу в нем Ареса, особенно в Крейговском Бонде. Тут и полигамность, и убийство как танец, и проблематика в отношениях с М. При чем я так понимаю (есть у меня вообще такое подозрение), что Тень любого Ареса - Гефест, а Гефеста - Арес.
Соотв. в зависимости от ситуации Бонд отношается с М то как Арес с Зевсом (доказать что достойный сын отца) то как Гефест с Герой (получить любовь матери).

Собссно если Арес интегрируется с тенью, и позволит существовать своей внутреннему Гефесту он станет способен на моногамные отношения. Но так как это Тень, довериться ей очень страшно. И собссно, с Веспер он и получает по полной программе от этого сценария.


Но я на самом деле о другом хотел написать, не поверите. О том, что вне зависимости от разыгрываемого архетипа, в Бондиане постоянно присутствует ощущение неразрешенности. И будет присутствовать всегда, пока Бондиана будет продаваться, и она будет постоянно жрать соки из каждого нового актера который будет в ней играть. По одной простой причине - путь героя там не завершается. Для франшиы коммерчески не выгодно давать пути героя завершение, и поэтому они каждый раз обрывают Бонда в полете.

Что такое путь героя?

путешествие - битва со злом - обретение даров (любовь,высшая власть,высшее знание) - и дальше либо возвращение в мир измененным и работа на изменение мира с помощью даров, либо уход из мира в другой. (смерть/бессмертие, смерть в старом качестве рождение в новом, смена роли в социуме, отшельничество, учительство - вариантов много)

Путь героя это архаичный и глубинный цикл, и абсолютно все люди так или иначе к нему тяготеют.
И если он нарушается - зритель испытывает осознанную или неосознанную фрустрацию. Наиболее сильный положительный катарсис зритель всегда испытывает тогда, когда Путь Героя пройден до конца и завершен гармонично. (даже если это смерть)


Вы скажете - а как же разнообразие? Что, неуежли все сюжеты должны укладываться в этот примитивный набор?
Понимаете ли. тут вот какая фишка... это как в музыке. Весь двадцатый век авангардисты пытались придумать диссонансную музыку. И придумывали. И собиарли бурное восхищение продвинутых умов. Но она так и не стала популярной. Потому что в человеческой природе живет жаждза консонанса. Ну вот на глубинной, архаичном уровне, душа человека требует что чертова субдоминанта разрешилась в тонику. Хоть ты тресни.
И можно сколько угодно восхищаться Вагнером, который целую оперу написал переплывая из темы в тему не разрешая их, но слушать такую музыку постоянно и реально с наслаждением, могут только психопаты вроде Гитлера.

Популярность чего угодно - архаична. По той простой причине, что коллективное - архаично.
Другое дело, что популярность можно строить и на "жажде получить завершение", обещать его, и не давать.

Вот примерно так происходит с Бондианой.

Тот же Нолан, надо отдать ему должное, в своем Бэтмене ЧЕСТНО прошел путь героя полностью, от начала до конца. Как по нотам. И в этом плане он большой молодец.
То же самое сделал Толкиен с ВК, а после него - Джексон.
Этим же отличился Лукас с его ЗВ.


А вот Роулинг слила. и мы помним каая фрустрация была у огромных толп читателей.
Дело в том, что герой пройдя Путь никогда не должен возвращаться на ступеньку ниже. Герой обязан использовать ДАРЫ если уж он остался жить, тогда у читателя/зрителя не будет ощущения что его круто наебали, и все было напрасно.
Т.е. если герой отправился в путешествие, победил дракона. получил принцессу - он , сука, должен управлять королевством. Либо учить других как побеждать драконов. Либо погибнуть и стать символом освобождения от драконов в памяти поколений. и.т.д.

Путь героя это всегда путь служения. И да, герой не должен быть вечно на баррикадах, и тип его служения может измениться (если только он не ушел в бессмертие и отшельничество, как это показал Нолан).

Но венцом пути героя никак не может стать "обыденность".

И возвращаясь к Бондиане, тут происходит какая фишка.

Бонд постоянно "путешествут" и "борется с драконами" но ДАРОВ НЕ ПОЛУЧАЕТ.
Т.е. путь обрывается ровно на половине.

По большому счету, он постоянно обламывается. И тут важно помнить, что герой, каким бы человечным он ни был, это все-таки герой. И он совершает подвиги которые не доступны обычному человеку. Кроме того,у любого героя есть своего рода "Лицензия на убийство", т.е. право таки УБИТЬ Дракона, не разрушившись, потому что в этом смысл его квеста.

Но он тем не менее, все равно остается человеком, какой то своей частью - иначе не был нам так важен. Ведь весь смысл истории в том, что читатель/зритель проходил этот путь ВМЕСТЕ с героем в своей душе.

А значит финализация пути должна быть одновременно героической и человечной. Вот прям таки, подать сюда, богочеловека в архаичном смысле этого слова.

И в рамках Бондианы, ваще не понятно как это сделать. И поэтому этого там никогда не произойдет. Но засада в том, что любому актеру, сценаристу, режиссеру, когда он работает с сюжетом, надо опираться на внутреннее движение сюжета. На его энергию. А энергия Пути героя если ее вечно не доводит до конца, тухнет, вянет и дохнет.

Т.е. если актер играет из фильма в фильма одного и того же героя, который из фильма в фильм убивает Дракона и не получает своих Даров, даже если актер НЕ В КУРСЕ теории Кэмпбелла, если он ХОРОШИЙ актер, его интуиция будет подсказывать ему, что что-то тут не так. Ему будет все труднее оправдывать и обосновывать для себя то, почему его герой еще не спился, не сошел с ума, не бросился под поезд.
Тем же придется заниматься и хорошему сценаристу, и тонкому режиссеру.
И рано или поздно, они исчерпают запас ответов на этот вопрос. И все начнет разваливаться и превратится в фарс.

В этом смысле. Скайфолл был прекрасным шансом ЗАВЕРШИТЬ Путь Героя. У него было для этого все.
Но это означало бы конец франшизы. И потерю бабла.

И поэтому этого никто не сделал.
И что-то мне подсказывает, что следующий фильм с Крейгом будет намного хуже. И скорее всего будет последним, с ним в этой роли. А дальше, будет новая батарейка....и на колу мочало, начинай сначала.

@темы: Теория

---

[Yin]

29.10.2013 в 15:46

Пишет  Пустельга:

28.10.2013 в 20:27

Пишет  chibi-zoisy:

Хемингуэй. То, что надо знать о писательском мастерстве.

Грех это резать на отрывки, потому - длинно

Майс. Что значит хорошо или плохо в писательском деле?

Ваш корреспондент. Писать хорошо — значит писать правдиво. А правдивость рассказа будет зависеть от того, насколько автор знает жизнь и насколько добросовестно он работает, чтобы, даже когда он выдумывает, это было как на самом деле. Если же он не знает, как поступят и что подумают в данных обстоятельствах люди, то на какое-то время его может выручить случай или он вообще специализируется на выдумке. Но если он будет и дальше писать о том, чего не знает, то может получиться только фальшь. А несколько раз сфальшивив, он уже не сможет больше писать честно

 

Майс. А как же воображение?

Ваш корреспондент. Никто не знает толком, что это такое, кроме того, что мы получаем его задаром. Может быть, оно заложено в наследственном опыте. Вполне вероятно. После честности — это второе качество, необходимое писателю. Чем больше он узнает из опыта, тем правдивее будет его вымысел. А если он сможет воображать достаточно правдиво, то люди поверят, что все, о чем он рассказывает, действительно произошло и что он просто по-репортерски зафиксировал это.

 

Майс. Но чем же это будет отличаться от репортажа?

Ваш корреспондент. Будь это репортаж, никто бы его не запоминал. Когда вы описываете то, что случилось сегодня, синхронность заставляет читателя представить случившееся в своем воображении. Через месяц этот элемент времени исчезает, и ваш отчет будет плоским, и читатель ничего не вообразит и не запомнит. Но если вы будете не описывать, а изображать, можно сделать это объемно, прочно, целостно и жизненно, Тогда вы плохо ли, хорошо ли, но творите. Это создано, а не описано. А правдиво это в меру вашей способности изображать и в меру того знания, которое вы в это вложили. Вам это понятно?

 

Майс. Не все.

Ваш корреспондент (раздраженно). В таком случае давайте, черт возьми, поговорим о чем-нибудь другом.

 

Майc (с прежним упорством). Расскажите мне еще что-нибудь о писательской технике.

Ваш корреспондент. Вы это о чем? Карандаш или машинка? Об этом, что ли?

 

Майс. Да.

Ваш корреспондент. Так слушайте. У начинающего писателя все удовольствие приходится на его долю, а читатель не получает ничего. В этом случае можно пользоваться машинкой, так писать легче и удовольствия получаешь больше. Но когда научишься писать, видишь свою задачу в том, чтобы донести до читателя все, каждое ощущение, чувство, все виденное, слышанное, воспринятое. Для этого надо много работать над тем, что пишешь. Когда пишешь карандашом, то трижды можешь с разных точек проверить, получит ли читатель то, что ты хотел ему дать. Сначала — перечитывая написанное от руки, потом — считывая и правя текст после машинки, и, наконец, читая корректуру. Так что карандаш дает вам добавочную треть шансов для улучшения текста. 0,333 — это неплохой процент попаданий в цель. И текст дольше остается текучим, что облегчает правку.

 

Майс. А сколько нужно писать в день?

Ваш корреспондент. Лучше всего останавливаться, пока дело идет хорошо и знаешь, что должно случиться дальше.Если изо дня в день поступать так, когда пишешь роман, то никогда не завязнешь. Вот самый ценный совет, который я могу дать вам по этому поводу.

 

Майс. Я его запомню.

Ваш корреспондент. Всегда останавливайтесь, пока еще пишется, и потом не думайте о работе и не тревожьтесь, пока снова не начнете писать на следующий день. При этом условии вы подсознательно будете работать все время. Но если позволить себе думать и тревожиться, вы убьете эту возможность и ваш мозг будет утоплен еще до начала работы. Если уж начал роман, то сомневаться в том, что завтра работа пойдет, — такая же трусость, как уклонение от какого-нибудь неизбежного поступка. Надо продолжать. И тревожиться бессмысленно. Чтобы написать роман, надо понять это. Самое трудное в романе — это его кончить.

 

Майс. Но как же можно научиться не тревожиться?

Ваш корреспондент. Не думать о работе. Как только начнете думать об этом, сейчас же одергивайте себя. Думайте о чем-нибудь другом. Этому непременно надо научиться.

 

Майс. А сколько из уже написанного вы перечитываете, прежде чем писать дальше?

Ваш корреспондент. Лучше всего было бы каждый день перечитывать все с самого начала и попутно править, а потом уже идти дальше. Когда написано столько, что каждый день этого не сделаешь, перечитывайте последние две-три главы; а раз в неделю читайте все сначала. Так вы добьетесь цельности. И не забывайте останавливаться, пока еще пишется. Это сохранит движение и не позволит вам работать через силу. Иначе вы скоро убедитесь, что на другой день вы выдохлись и продолжать работу не можете.

 

Майс. А если вы пишете рассказ?

Ваш корреспондент. Все равно, только рассказ иногда можно написать за один день.

 

Майс. А вы знаете наперед, что должно случиться в вашем рассказе?

Ваш корреспондент. Почти никогда. Я начинаю его, и случается то, что должно случиться по ходу его развития.

 

Майс. Это совсем не тот метод, которому нас учат в колледже.

Ваш корреспондент. Вот уж не знаю. Я не учился в колледже. А если какой-нибудь сукин сын может сам писать, на кой черт ему учить студентов?

 

Майс. Но вы-то меня учите.

Ваш корреспондент. С большого ума. А потом, мы на лодке, а не в колледже.

 

Майс. Какие книги следует прочесть писателю?

Ваш корреспондент. Ему следует прочесть все, чтобы знать, кого ему предстоит обскакать.

 

Майс. Но он же не сможет прочесть все.

Ваш корреспондент. Я не говорю о том, что он может. Я говорю о том, что он должен. А все прочесть, конечно, нельзя.

 

Майс. Но какие книги все-таки обязательны?

Ваш корреспондент. Ему следовало бы прочесть «Войну и мир» и «Анну Каренину» Толстого, «Мичмана Изи», «Фрэнка Майлдмэя» и «Питера Симпла» капитана Марриэта, «Мадам Бовари» и «Воспитание чувств» Флобера, «Будденброков» Томаса Манна, «Дублинцев», «Портрет художника в юности» и «Улисса» Джойса, «Тома Джонса» и «Джозефа Эндрюса» Филдинга, «Красное и черное» и «Пармскую обитель» Стендаля, «Братьев Карамазовых» и еще любых два романа Достоевского, «Гекльберри Финна» Марка Твена, «Шлюпку» и «Голубой отель» Стивена Крейна, «Привет и прощание» Джорджа Мура, «Автобиографию» Йетса, все лучшее из Мопассана, все лучшее из Киплинга, всего Тургенева, «О далеком и давнем» У.—Г. Хадзона, рассказы Генри Джеймса, особенно «Мадам де Мов», «Поворот винта», «Портрет одной даны», «Американца»…

 

Майс. Я не могу записывать так быстро. Сколько их еще?

Ваш корреспондент. Остальных я назову вам в другой раз. Их еще примерно в три раза больше.

 

Майс. И писателю необходимо прочитать их всех?

Ваш корреспондент. Всех и еще многих. Иначе он не знает, кого ему надо обскакать.

 

Майс. Что вы разумеете под «обскакать»?

Ваш корреспондент. Слушайте. Какой толк писать о том, о чем уже было написано, если не надеешься написать лучше? В наше время писателю надо либо писать о том, о чем еще не писали, или обскакать писателей прошлого в их же области. И единственный способ понять, на что ты способен, это соревнование с писателями прошлого. Большинство живых писателей просто не существует. Их слава создана критиками, которым всегда нужен очередной гений, писатель, им всецело понятный, хвалить которого можно безошибочно. Но когда эти дутые гении умирают, от них не остается ничего. Для серьезного автора единственными соперниками являются те писатели прошлого, которых он признает. Все равно как бегун, который пытается побить собственный рекорд, а не просто соревнуется со своими соперниками в данном забеге. Иначе никогда не узнаешь, на что ты в самом деле способен.

 

Майс. Но чтение всех этих превосходных писателей может обескуражить человека.

Ваш корреспондент. Ну что ж, значит, так ему и надо.

 

Майс. А что вы считаете лучшей начальной школой для писателя?

Ваш корреспондент. Несчастливое детство.

 

Майс. Как по-вашему, Томас Манн великий писатель?

Ваш корреспондент. Он был бы великим писателем, если бы не написал ничего, кроме «Будденброков».

 

Майс. А какова может быть тренировка писателя?

Ваш корреспондент. Наблюдайте, что делается вокруг. Если мы сейчас нападем на рыбу, замечайте, что будет делать каждый из нас. Если вас радует зрелище того, как она выпрыгивает из воды, старайтесь проанализировать и понять, что же именно вызвало вашу радость. То ли, как леса пошла из воды, натянутая, словно скрипичная струна, так что на ней даже выступили капли. Или то, как сама рыба прыгнула. Запоминайте все звуки и кто что говорил. Старайтесь понять, что вызвало именно эти чувства, какие действия особенно вас взволновали. Потом запишите все это четко и ясно, чтобы читатель мог сам все увидеть и почувствовать то же, что и вы. Это начальное упражнение для пяти пальцев.

 

Майс. Понимаю.

Ваш корреспондент. Потом подойдите с другой стороны, попытайтесь представить себе, что творится в чужой голове. Например, если я на вас ору, старайтесь вообразить, что я при этом думаю, а не только как вы на это реагируете. Если Карлос бранит Хуана, попытайтесь стать на сторону и того и другого. Только не думайте, кто из них прав. Как человек вы представляете себе, что хорошо, что плохо. Как человек вы твердо знаете, кто прав, кто виноват. Вы бываете вынуждены принимать решения и осуществлять их. Как писатель вы не должны судить. Вы должны понять.

 

Майс. Ясно.

Ваш корреспондент. Так слушайте. Вслушивайтесь в разговоры. Не думайте о том, что вы сами собираетесь сказать. Большинство людей никогда не слушают. И не наблюдают. Войдя в комнату и тут же выйдя из нее, вы должны помнить все, что вы там увидели, и не только это. Если у вас при этом возникло какое-то чувство, вы должны точно определить, что именно его вызвало. Упражняйтесь в этом. В городе, стоя у театра, смотрите, как по-разному выходит народ из такси и собственных машин. Да есть тысячи способов практиковаться. И всегда думайте о других.

 

Майс. Как вы считаете, буду я писателем?

Ваш корреспондент. Ну, почем я знаю. Может быть, вам не хватит таланта. Или вы не сможете чувствовать за других. У вас есть материал для хороших рассказов, если вы сумеете написать их.

 

Майс. Но как?

Ваш корреспондент. Пишите. Поработайте лет пять, и если тогда поймете, что ничего из вас не выходит, застрелиться всегда успеете.

 

Майс. Нет, я не застрелюсь.

Ваш корреспондент. Тогда приезжайте сюда, и я вас застрелю.

 

Майс. Спасибо.

Ваш корреспондент. Не стоит благодарности, Майс. Теперь, может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

 

Майс. О чем же?

Ваш корреспондент. О чем угодно.

 

Майс. Хорошо. Но…

Ваш корреспондент. Никаких «но». Конец. Ни слова о писательстве. На сегодня хватит. Точка. Лавочка заперта. Хозяин ушел домой.

 

Майс. Хорошо. Но завтра я спрошу вас еще кое о чем.

Ваш корреспондент. Воображаю, как вам приятно будет писать, когда вы точно узнаете, как это делается.

 

Майс. Что вы имеете в виду?

Ваш корреспондент. Ну как же. Приятно. Легко. Весело. Тяп-ляп — и готов шедевр старого мастера.

 

Майс. Но скажите…

Ваш корреспондент. Будет!

 

Майс. Хорошо. Но завтра…

Ваш корреспондент. Да. Ладно. Конечно. Но только завтра.

@темы: Теория, Мотивация

---

[Yin]

15.12.2013 в 20:13

Пишет  Basco ta Jolokia:

Волшебно.)

@темы: Картинки

---

[Yin]

АВТОРУ ДОЛЖНО БЫТЬ УЮТНО...

Бывают такие дни. Достаточно давно знакомый автор вдруг прислал шедевр. А мы уже как-то и не ждали от него ничего выдающегося. А зря.
То ли автор нас просто испытывал, утаивая свои достижения, то ли серьезно вырос. Ура, в любом случае.
Читаю эту рукопись, и чувствую – автору уютно во всех этих мелочах, деталюшечках, нюансах, не самых простых характерах…
А ведь это особая доблесть писать о тех местах, о тех временах, о людях, среди которых чувствуешь себя как дома.
Конечно, и графоман может написать о ему до боли знакомом. Но, как часто авторы отказывают себе в этом уюте, отправляясь со своими героями в места, где плохо и творцу и его созданию и читателю…
Я не критикую. Я понимаю, что довольно сложно найти уютный уголок в космический стрелялке или постаповской бродилке. Но это выход. Это некая точка опоры, которая поможет и героя раскрасить, и автору получить удовольствие от того, что он делает, а читатель точно оценит.
Нужно просто обживать создаваемые миры, найти место для любимой кружки и старого кресла…
Может, я ошибаюсь, но почему-то мне кажется, что в книге точно должно быть уютно. Внутренний голос мне тут же шипит – а вот ведь дико уютная книга «Котлован». Ну, да. Хотя… у Платонова сам язык настолько обжит, что в кружках и креслах уже нет нужды.

(c) Главный редактор "Астрель-СПб", Александр Прокопович

@темы: Мотивация

---

[Yin]

ОТДЕЛЬНЫЙ ЖАНР - "СЕЛЛЕР"


От того, что ты будешь день и ночь стучать по клавишам компа мозоли не появятся. В этом смысле гитара честнее. Даже, если у тебя «мягкие» нейлоновые струны. С текстами, вообще все скрытно – не выйдешь на сцену, чтобы оценили – попробуй, оцени сотни тысяч знаков на слух.
Общее все же есть – самый талантливый музыкант, совершенно не обязательно музыкант продающийся большими тиражами. Гениальный писатель – совершенно не обязательно подарит миру хотя бы один бестселлер. И дело тут не во вселенской несправедливости, а в том, что «селлер» – это отдельный жанр. И к литературе вообще имеет отношение, такое же, как конкретные пончики имеют отношение к кулинарном искусству.

Я хотел попытаться набросать необходимые черты селлера. То есть то, без чего на продажи рассчитывать не стоит.
1. Понятность. Читатель должен абсолютно точно понимать о чем ему написали. Если есть недомолвка – читатель точно знает, это такая игра, недомолвка называется, тайна – вот она, разгадка на 115 стр. Зачем герой идет направо – указатель - потому что, почему герой – так вот же – подвиг совершил.
2. Герои. Обязательно такие, чтобы переживать за них. Снова-таки их мотивы понятны, их ценности абсолютны – мужчины спасают детей и женщин, женщины любят и страдают, ну и ко всему прочему, они хоть в чем-то но супер. Супербойцы, суперкрасавцы, супераналитики, суперчестные… не важно, в чем-то они обязаны быть супер, иначе как читателю понять, что именно это его герой. Еще важно – герой не должен быть мерцающим – в смысле вот он есть, а вот автор забыл про него. Он должен быть в книге перманентно.
3. Действие. Оно должно быть, потому что читатель без действия быстро засыпает.
4. Место – узнаваемое. Даже если это колония на Сириусе, читатель должен находить там что-то знакомое – фонтанчики для питья, сквозняки, скрипящую половицу.
5. История. Простая. Но занятная. Так, чтобы можно было пересказать приятелю и тот восхитился. Я вообще считаю, что этот пункт – важнейший. И поверьте, хорошие истории – всегда простые.
Вот есть эти пункты – и есть шансы, выбросьте любой из них – и сразу становится тяжелее. И, конечно, есть примеры отвергающие мою теорию, наверное. Просто вот так сразу среди лидеров продаж таких не вспомню.
И как-то тоскливо писать глядя на вышеперечисленное, там же изложенное. Наверное. На самом деле так писать трудно. Зато прибыльно.
Я знаю энное количество книг, которые никогда в жизни перечитывать не буду и авторы которых могут гордится только тремя вещами – тиражами, гонорарами... и тем, что при всей своей бесталанности они умудрились просоответствовать этим пяти пунктам. Ну, вот если они могут, как бы таланты тоже уговорить на это.

(c) Главный редактор "Астрель-СПб", Александр Прокопович

@темы: Теория, Издаем книгу

---

[Yin]

Путь героя в мифах и фантастике
Пункты героического маршрута


Следуй за белым кроликом.
«Матрица» (1999)


Вы обращали внимание на такую странность: пути героев в самых разных книгах и фильмах очень похожи. Герой живёт себе и живёт, потом случается что-то нехорошее, он решает просто так не сдаваться, проходит через огонь и воду, становясь по ходу дела крутым парнем, наконец побеждает самого главного злодея, завладевает самым ценным сокровищем и возвращается к своим землякам, чтобы мудро ими править или учить уму-разуму.

Карьерный рост Люка и Пола

Освежим в памяти две истории, ставшие классикой современной фантастики.

История первая. В детстве Люк Скайуокер фермерствовал с дядей в галактическом захолустье, не подозревая о том, что он сын самого Дарта Вейдера. Идиллию нарушила просьба о помощи, адресованная Оби-Вану Кеноби — чудаку-отшельнику, жившему по соседству. Оби-Ван взял с собой в путешествие несчастного Люка, впутав его в интриги повстанцев. Но тот преодолел трудности с достоинством, узнал о своём королевском происхождении, схлестнулся в битве с собственным отцом Энакином Скайуокером, также известным под именем Дарт Вейдер, проявил невиданную широту души и вместо того, чтобы зарубить папашу, стал промывать ему мозги на тему, как правильно жить. И не успокоился, пока затюканный проповедями Энакин не признал, что зря пил кровь невинных младенцев, и во искупление не убил самого Императора. Люку же явно понравилось учить других жизни, поэтому он, отправившись на заслуженный отдых, создал академию джедаев на Явине IV. Итог: переквалификация из фермера в гуру, то есть в профессию явно более престижную.


Разнополые Дарты Вейдеры стремительно плодятся в мире. Где герой, который избавит человечество от них?


Мифу положено иметь злодея, злодею положено быть уродливым. Владимир Харконнен отлично справляется с требованиями.

История вторая. Полу Атрейдесу повезло родиться в элитной семье, он рос в здоровом психологическом климате и получил отличное образование, но однажды папу назначили на сомнительную должность: управлять планетой Арракис, вокруг которой вращается экономика целой галактики.

Гнусный злодей Владимир Харконнен после неудачных интриг устраивает открытый погром Атрейдесов, и приученный к красивой жизни Пол вдруг оказывается предметом охоты. Он вынужден прятаться в пустыне, полной смертельных опасностей. Его едва не сжирает огромный червь, чуть не убивают ошалевшие от бедной жизни аборигены — фримены. Но тяжелые испытания остаются позади, и Пол начинает ездить верхом на песчаных червях, с тановится предводителем фрименов и обнаруживает в себе феноменальную способность помнить чужие жизни, которая упала отнюдь не с потолка. Дело в том, что Пол, сам того не подозревая, был результатом тайных генетических экспериментов. И мог бы он наслаждаться жизнью, но судьба призывает его к новому испытанию: победить Харконненов в решающей битве и стать полноправным властителем Арракиса. Парень к успеху шёл... и пришёл.

1000 лиц, 17 элементов и 3 фазы

Итак, что мы имеем? Герой не подозревает, что провидение «имеет на него виды», и до поры до времени прозябает в безвестности. Потом провидение приходит за ним, скидывает с печи, тащит через тёмный лес в замок злодея, суёт герою в руку меч, хватает злодея за вихры и волочёт на плаху. После чего провидение поднимает ручки: «Всё, я герою не помогаю, пусть он сам покажет, на что способен». Герой, пожав плечами, отрубает злодею голову, тут же получает принцессу, кучу других призов и думает: «А ведь я головокружительную карьеру сделал!»

К чему бы это? К тому, что Путь героя — изобретение отнюдь не голливудское, а гораздо более древнее. Известный американский исследователь мифологии Джозеф Кэмпбелл в своей книге «Тысячеликий герой» показал, что среди мифов всех культур, континентов и времен есть мифы о героях, и все они укладываются в одну и ту же схему. В ней 17 элементов, умещающихся в трёх фазах. В современной интерпретации они выглядят примерно так:

- отчуждение — джигит покидает родной аул и добирается до границы обычного и неизведанного мира (например, до мира, где есть бензоколонки и мобильная связь);

- инициация — преодолев сопротивление «привратников» на границе миров, джигит путешествует по «волшебному» миру, побеждает всех врагов, отгадывает все загадки и завладевает главным сокровищем (например, столичной пропиской);

- возвращение — джигит решает вернуться в родной аул, чтобы поделиться сокровищем с родными (например, чтобы на учить мать, отца, жену, брата и четырнадцать детей пользоваться унитазом с биде).


Пройдя свой героический путь, Джозеф Кэмпбелл уютно расположился в райском саду и посматривает на нас оттуда.

Теперь расскажем о 17 элементах, а чтобы они были лучше понятны, приведем примеры из «Властелина Колец», благо там «всё включено». Ведь недаром Профессор был знатоком северно-европейской мифологии. К слову, Толкин и Кэмпбелл писали свои главные книги одновременно, не подозревая друг о друге, и закончили рукописи в 1949 году.

ЭТО ИНТЕРЕСНО
Эпос о Гильгамеше — один из древнейших памятников письменности, датирующийся XXII веком до н. э. (таким образом, он на полторы тысячи лет древнее «Илиады» и «О диссеи»). Создан спустя полтысячелетия после жизни самого Гильгамеша. Неудивительно, что за это время биография древнего царя наполнилась волшебными событиями, богами и демонами, хотя при жизни он отличился лишь тем, что завоевал несколько городов, построил десятикилометровую каменную стену вокруг столицы Урук и устроил браконьерский рейд в соседнее государство для порубки ливанского кедра.


Как пойдёшь за порог — всюду кости

Первая фаза путешествия героя — это разогрев, предыстория. В ней 5 элементов.

Зов к странствиям

Тут всё просто. Герою дают понять, что пора отправиться в путешествие.

Гэндальф приходит в Хоббитон и портит Фродо всю малину спокойной жизни, рассказав о Кольце.

Отвержение зова

Себе и односельчанам герой кажется самым обыденным человеком, призыв к путешествию он считает явной ошибкой, так что пытается улизнуть от судьбы.

И Бильбо, и Фродо говорят Гэндальфу, что тот выбрал «не того хоббита». Лучше было бы, чтоб кольцо никогда не попадало ко мне в руки, думает Фродо. Он до последнего оттягивает уход из Шира и успокаивает себя мыслью, что дальше Ривенделла ему идти не придётся.

Если отвержение зова — не минута слабости, а окончательное решение «героя», то он обрекает себя на прозябание в тесном мирке обыденности, скуку и мелкие страхи. В мифах такое происходит редко, в реальной жизни — намного чаще.

Сверхъестественное покровительство

Если герой встаёт на предначертанный путь, ему будут помогать волшебные силы.

Фродо и его товарищи получают помощь на каждом шагу. В числе их покровителей и Гэндальф, и Том Бомбадил, и Арвен, и Элронд, и Галадриэль, и энты, и орлы.


Вперёд, подвиги совершать! Родина не забудет!

Преодоление первого порога

Это момент,когда геройпересекает границу между своим безопасным мирком и «зоной действия более мощных сил» (Кэмпбелл), неизведанной и опасной. «Привратник» на границе миров подвергает героя испытанию, если герой справился — оказывает помощь, если нет — не просто не пускает, а ещё и пинка может дать.

Хоббиты, покинув Шир, попадают в Древлепущу (Старый лес), подвергаются атаке волшебных деревьев, и только когда проявляют готовность биться до конца, на помощь им приходит Том Бомбадил. По логике мифа, если бы герои не выказали отваги, никто не пришёл бы им на помощь, и история Кольца кончилась бы, не успев толком начаться.

«Во чреве кита»

Часто мифических героев проглатывают огромные звери или рыбы. В брюхе зверя герой обнаруживает нечто ценное, например, целый мир с лесами и реками, полями и городами, либо просто полезный артефакт, после чего разрубает брюхо зверя и освобождается, к удивлению односельчан, заочно похоронивших его. Итак, в конце первой фазы герой переживает «ложную смерть», в результате наступает окончательный разрыв с обыденным прошлым.

ЭТО ИНТЕРЕСНО
В начале XX века Карл Густав Юнг выдвинул теорию «коллективного бессознательного». Он утверждал, что в уме каждого человека содержатся общечеловеческие первообразы. Теория Юнга объясняет, почему мифы народов, никогда не соприкасавшихся друг с другом, схожи.

Первая «ложная смерть» ждёт Фродо среди Могильных холмов, где компанию околдовывает умертвие (позднее Фродо, заядлый коматозник, переживёт ещё одну «ложную смерть» после ранения на Заветри, и ещё одну в Мордорских горах, когда его укусит Шелоб).

От печальной участи хоббитов спас Том Бомбадил. Под чутким руководством доброго малого Бомбадила компания разграбила древний к урган, так что на и на свой «второй день рождения» хоббиты получили отличные подарки — волшебные клинки, с помощью к оторых впоследствии был уничтожен целый зоопарк (вождь троллей, Король назгулов и Шелоб — только самые известные жертвы).

Идёт бычок — качается

Вторая фаза, говоря языком любителей ролевых компьютерных игр, посвящена «прокачке». Это странствия в волшебном мире, уже с действительно серьёзными опасностями, а не игрушечными в стиле «всё равно Том Бомбадил за нами присмотрит». Она содержит 6 элементов.

Путь испытаний

О чём тут говорить? Хоббиты попадают в один переплёт за другим, и в результате открывают в себе такую находчивость и храбрость, о которых даже не подозревали.

Встреча с Богиней

Кэмпбелл пишет: «Встреча с богиней (которая воплощена в каждой женщине) является последним испытанием способности героя заслужить благо любви, которая, как оболочка вечности, присуща самой жизни».


Ветхозаветный пророк Иона. Одна из многочисленных жертв прожорливых рыб, китов и других зверей. Автор фрески Микеланджело как бы намекает нам, что проглатывание рыбой — не физическое событие, а символ духовного испытания.


Одиссей был храбр в путешествиях, а его жена Пенелопа верна в ожидании. Героические похождения мужа позади, и супруги снова вместе. Картина Франческо Приматиччо (XVI век)

Женщина как искусительница

На этом этапе герой встаёт лицом к лицу с тайными желаниями, которые могут помешать выполнить миссию и которые часто — но не всегда! — олицетворяются женщиной.

А теперь давайте вспомним Галадриэль, во владениях которой странники нашли отдых после смертельных опасностей Мориии которая подвергла их ещё более суровому испытанию, давая каждому возможность заглянуть в собственную душу, увидеть, что лежит там, в глубине: любовь или эгоизм. И простить себя за свою слабость, чтобы победить её. Как мы помним, Боромир не прошёл испытания: не смог признать, что из-за гордыни и только из-за гордыни считает себя достойным обладать Кольцом.

Примирение с отцом

Кэмпбелл был неофрейдистом и рассматривал мифы как аллегорию взросления, поэтому считал, что кульминация пути героя символизирует момент в жизни, когда сын становится равен отцу и преодолевает эдипов комплекс. Это не единственная возможная трактовка, и сам Кэмпбелл пишет, что речь идёт о приобретении контроля над самой страшной силой в жизни героя, и символизировать её может любой персонаж или предмет, обладающий властью над жизнью и смертью.

Во «Властелине Колец» таким финальным испытанием для Фродо становится борьба с Кольцом у жерла Ородруина. Он поддаётся искушению, но благодаря Голлуму всё заканчивается благополучно. Джоди Боуэр, автор статьи «Властелин Колец — архетипическое путешествие героя», считает, что Голлум — двойник Фродо. Он символизирует тёмную сторону души героя. Во время перехода через Гиблые топи Фродо относился к Голлуму с сочувствием. Это аллегория того, что в душе герой признал свои слабые стороны, не обманывая себя, в отличие от того же Боромира. Благодаря этому Фродо смог очистить душу от тёмных желаний в решающий момент, что выражено падением Голлума в жерло вулкана.

Апофеоз

Это блаженство героя, когда все трудности уже позади, а возвращение домой ещё только предстоит. Нирвана Будды, познавшего наконец мудрость десяти тысяч миров. А на бытовом языке — пиршество на поле славной битвы.

Вознаграждение в конце пути

Часто то, ради чего затевалось путешествие, выражено материально: меч, склянка с эликсиром, растение и так далее. Во «Властелине Колец» это освобождение Средиземья от сил тьмы, а для конкретных героев — духовный рост или обретение должного места в жизни. Так, Арагорн заслуженно становится королём людей. Фродо, в конечном счёте, приобщается к лику святых, уплыв за море с эльфами и скинув головную боль по управлению Широм на преданного Сэма. В Мерри и Пиппине не остаётся ничего от юных недотёп, их храбрость и военное мас терство вызывают вос хищение и трепет у односельчан. А Сэм из садовника одного огорода становится «садовником» всего Шира.

Но мы забежали немного вперёд: мы ещё не в мирном Шире, а в трещащем по швам Мордоре, и вознаграждение — пока что категория теоретическая. Нам только предстоит засолить его, закатать в кадки и поставить в кладовку у себя дома, а до дома ещё пилить и пилить.

ЭТО ИНТЕРЕСНО
Сказки — упрощённый вариант героического мифа. Народные варианты сказок, как правило, очень жестоки. Например, в обработках Шарля Перро и Братьев Гримм сказка о Красной Шапочке весьма безобидна, однако в некоторых народных вариациях (их известно более сотни) волк накрывает стол блюдами с мясом бабушки и графинами с её кровью, а Красная Шапочка ужинает и ложится с ним в одну постель. Это символизирует совращение девственницы Сатаной.

Наслаждения возвращенцев

Третья фаза — это путь назад, препятствия на котором страшны для простого смертного, но почти незаметны для героя, обретшего божественную силу.

И здесь есть опциональные этапы.

Отказ от возвращения

Герой навсегда остается пировать с богами, лишая своих соотечественников шанса на лучшую жизнь. Соблазн велик, и даже Будда сомневался, стоит ли идти назад и показывать людям путь к Нирване, ведь этих-то даже плетью в царствие небесное не загонишь.

Волшебное бегство

Этап, более всего характерный для сказок, когда герой, завладев артефактом в замке тёмного властелина, бежит обратно, чудовища преследуют его, а добрые волшебники помогают спастись.

Спасение извне

Силы добра, помогавшие герою на пути к сокровищу, оставляют его в самый трудный момент — в момент решающего сражения, ведь что это был бы за подвиг, если бы за героя его совершили боги? Но как только последнее испытание состоялось, силы добра могут развернуть спасательную операцию и быстро эвакуировать героя с места событий.

Так и поступили орлы во «Властелине Колец», забрав Сэма и Фродо с Ородруина, грозящего вот-вот взорваться. Понятно, что забросить героев на гору таким же образом орлы не могли: не спортивно это, не будет почёта отширской братвы.


Плановая эвакуация диверсионного отряда хоббитов с Ородруина. Герои показали свою выносливость и отвагу, теперь можно и «читы» включать.

Пересечение порога в мир повседневности

Сложность здесь в том, чтобы в обыденном мире сохранить сокровище, добытое в мире «волшебном», а по-простому — не зазнаться, не отказать людям в помощи, не впасть в рутину повседневности. Для многих героев древних мифов это испытание становилось более сложным, чем собственно завоевание сокровища.

ЭТО ИНТЕРЕСНО
За двадцать лет до издания «Тысячеликого героя» советский фольклорист Владимир Пропп опубликовал книгу «Морфология сказки». Он выделил 31 элемент, к которым сводятся все сюжетные ходы сказки, и 7 ролей, к коим сводятся все сказочные персонажи. Непонятно, почему разработчики ролевых игр до сих пор не использовали модель Проппа и не сделали игру, где требуется по очереди отыграть каждую роль, чтобы сделать сказочный мир непротиворечивым.

Хоббиты не стали в этом плане исключением, и зачёт сдали — не сказать чтобы очень легко. Во-первых, зло, как оказалось, не было побеждено полностью даже в решающей битве, и предстояло разобраться с Саруманом, установившим мордорские порядки в ранее не знавшем горя Шире. Во-вторых, даже когда зло, следуя своей природе, изъело само себя, даже когда Саруман был убит, и отнюдь не рукой хоббита, даже тогда испытания героев не закончились. Ведь им еще нужно было не превратиться в «тёмненьких властелинчиков» в родном Шире, пользуясь тотальным превосходством над беспомощными Туками, Брендибаками, Сэквиль-Бэггинсами и прочими.

16 и 17 элементы называются в книге Кэмпбелла «Властелин двух миров» и «Свобода жить»

Речь идет о счастливой жизни «бога» среди людей. Он может в любую секунду сходить на прогулку в мир волшебный, всё равно что из дома в сад. В его жизни нет суеты и лихорадочных планов, он живёт настоящей минутой и находится в полной гармонии с собой. Это счастливый конец, классическое «и стали они жить-поживать...».

Это жизнь Сэма Гэмджи в Шире после прощания с Фродо и Гэндальфом.


Геркулес ликвидирует последние очаги хтоники в мире. Гидра обречена. Картина Антонио дель Поллайоло (XV век).

Осторожно: мономиф!


Барельеф VIII века до н. э. изображает Гильгамеша — мифического царя Шумера, жившего предположительно аж в XXVII веке до н. э. По преданию, Гильгамеш сражался со львами на пути за растением, дарующим вечную молодость.

Джозефа Кэмпбелла критиковали за излишнюю тягу обобщать. Дескать, он пытается натянуть свой мономиф на любой эпос, закрывая глаза на различия, которые как раз и высвечивают национальный колорит.

Бесспорно, далеко не все мифы — мифы о героях. Есть также мифы космогонические — рассказывающие в метафорах о создании и разрушении вселенной, есть мифы о богах и их грызне между собой, мифы о хтонических чудовищах — существах, которые жили до начала мира и теперь таятся в неведомых глубинах (например, греческие гекатон- хейры — сторукие, которых описывали Стругацкие в «Понедельнике», а из современных — спящие боги у Лавкрафта, и Ктулху в их числе). Но ни одна мифологическая система не обходится без мифов о героях. Остальные персонажи, существа, даже боги вращаются вокруг героя. Его путешествие связывает мифический мир в единое целое. И почти всегда путешествие героя содержит три фазы и большую часть из 17 элементов, описанных Кэмпбеллом. Среди самых известных примеров — мифы об Одиссее, о Тезее, о Будде, о Христе, короле Артуре. В некоторых мифах содержатся лишь отдельные элементы пути героя, например, в мифе о Прометее — титане, по хитившем огонь у богов, чтобы передать людям, а также в крайне популярном, благодаря Фрейду, мифе об Эдипе, странствовавшем, совершившим ряд подвигов, но плохо кончившем.

Мы неслучайно начали статью со «Звёздных войн». Джордж Лукас был большим поклонником Кэмпбелла и не раз прямо заявлял в интервью, что при написании сценариев специально следовал схеме мономифа. И он был не единственным. Существует даже книга «Путешествие писателя», в которой автор, Кристофер Воглер, дает практические советы авторам, исходя из того, что мономиф — идеальная структура художественного произведения.

Зачастую эта структура срабатывает. Сразу вспоминается роман Урсулы Ле Гуин «Волшебник Земноморья», фильм «Вспомнить всё» по мотивам рассказа Филипа Дика и, наконец, первая «Матрица».

Но использование мономифа, осознанное или неосознанное, успеха отнюдь не гарантирует. Оно может даже приводить к обратному эффекту: зрители решат, что у автора сценария просто нет фантазии и он всё лепил по затасканному шаблону. Таков, например, провальный фильм «Волкодав». Создаётся впечатление, что это дипломная работа старательного студента ВГИКа, не более, притом что сюжет «Волкодава» полностью соответствует структуре мономифа.

Если рассматривать миф о герое как аллегорию внутреннего развития человека, преодоления страхов и поиска своего места в жизни, то структура мономифа крайне полезна. Она напоминает нам, какие мы делаем ошибки в своём духовном путешествии. Но как только мы начинаем трактовать мономиф прямолинейно, мы рискуем получить что-то малоинтересное, хотя местами забавное — например, ролевую игру в духе Diablo. И странно, что разработчики, оставляя первую фазу мономифа на вступительный видеоролик, снова и снова гоняют геймеров по второй фазе, но ещё ни разу не попытались сосредоточиться на третьей, когда герой возвращается и проводит воспитательную работу с населением.


Спасибо тебе за наше счастливое детство, мастер мифопоэтики Джон Толкин!



Что почитать?
Воглер Кристофер «Путешествие писателя: мифическая структура для писателя»
Кэмпбелл Джозеф «Мифический образ»
Кэмпбелл Джозеф «Тысячеликий герой»
Пропп Владимир «Морфология сказки»
Толкин Дж.Р.Р. «Сильмариллион»
Юнг Карл Густав «Архетипы и коллективное бессознательное»

Что посмотреть?
«Сила мифа», серия интервью с Джозефом Кэмпбеллом (1988)
«Убить дракона» (1988)
«Мифология Звёздных войн с Джорджем Лукасом и Биллом Мойерсом», фильм-интервью (1999)
«Матрица» (1999)
«Когда солнце было богом» (2003)
«Волкодав» (2006)

Во что поиграть?
Bard’s Tale 1, 2 (1988, 1989)
Diablo (1996)
Baldur’s Gate (1998)
Planescape Torment (1999)
Baldur’s Gate 2 (2000)

(c) www.mirf.ru/Articles/art4141.htm

@темы: Теория

---

[Yin]

13.01.2014 в 09:31

Пишет  Голландская рулетка:

Тринадцатое января
«Сохраняйте спокойствие и что-нибудь пишите».

Все мы в некотором роде писатели. Все мы что-то пишем — петицию мэру, любовное письмо, пост в социальных сетях. А значит, рассказываем истории. Так почему бы не делать это хорошо? Мэтр пера Курт Воннегут рассказал о том, как писать хорошие истории.

«Все просто — раскладываем сюжеты по осям. Вертикальная ось — это ось судьбы: счастливая судьба — несчастливая судьба. Болезни и нищета находятся внизу, процветание и превосходное здоровье — наверху. Среднестатистический человек находится где-то посередине. Горизонтальная ось — это ось времени: начало — конец.
Теперь дам вам один рыночный совет. Люди, которые могут позволить себе покупать книги и ходить в кино, не любят слушать про больных и бедных, поэтому начинайте свою историю в верхней части оси «начало — конец».
Есть одна вечная история, которая повторяется вновь и вновь. Народу она нравится, и авторским правом не защищена. Называется она «Человек в полной ж***». Некто попадает в затруднительное положение и находит способ из него выбраться. У меня не случайно конец линии выше, чем начало. Читателя это воодушевляет.



Другой сюжет называется «Парень встречает девушку», хотя в нем не обязательно должны быть парень и девушка. Какой-то рядовой человек в обычный день встречается с чем-то совершенно замечательным: «Ух ты, повезло мне как! (линия вверх) ...А, черт! (линия вниз)». Но потом все опять налаживается (линия вверх).
Один из самых известных сюжетов, рассказанных за всю историю человечества, начинается внизу. Кто же этот отчаявшийся персонаж? Это девушка пятнадцати-шестнадцати лет, чья мать умерла, так что у нее есть все основания для депрессии. Ее отец почти тотчас женился на другой женщине, а точнее — бой-бабе с двумя далекими от совершенства дочками. Одежда — макияж — карета — бал — принц — полночь — отчаяние — туфелька — принц — бесконечное счастье.



В «Гамлете» ситуация такая же, как в «Золушке», меняется только пол персонажей. Его отец недавно умер. А мать быстро вышла замуж за его дядю, подонка. Так что Гамлет в таком же положении, как Золушка, и тут к нему приходит его друг и заявляет: «Слушай, на крепостной стене нарисовался один субъект, может, тебе стоит с ним потолковать. Это твой папа». И Гамлет беседует с этим призраком, довольно-таки материальным. Дух говорит ему: «Меня прикончили, ты должен за меня отомстить, это сделал твой дядя». Удача это для Гамлета или неудача? Мы до сих пор не знаем, действительно ли этот призрак был отцом Гамлета. Хорошо все это для него или плохо?
И Гамлет тоже сомневается. Но говорит: я могу проверить. Найму актеров, пусть они представят на сцене такой же способ убийства, какой использовал дядя, и посмотрим, как он отреагирует. Но дядя не сходит с катушек, не начинает бормотать: «Это сделал я». Затея, в общем, не сработала. Гамлету ни хорошо ни плохо. Потом он разговаривает с матерью, в это время шевелится портьера, он говорит себе: «Надоела эта чертова нерешительность!» Тык шпагой через портьеру, и кто оттуда вываливается? Болтун Полоний. Дурак, которого Шекспиру совсем не жалко.
Гамлета не арестовали. Он ведь принц. Так что он продолжает ходить туда-сюда, в конце концов ввязывается в дуэль, и его убивают. Куда он отправился, в рай или в ад? Большая разница, согласитесь. Золушка или кафкианский таракан? Я не думаю, что Шекспир верил в рай и ад больше, чем я. Итак, мы по-прежнему не знаем, хорошо Гамлету или плохо.
На этом графике изображен сюжет «Гамлета».



Я только что продемонстрировал вам, что Шекспир — такой же никудышный рассказчик, как последний индеец арапахо.
И все же мы не зря считаем «Гамлета» шедевром: дело в том, что Шекспир сказал нам правду, а люди очень редко нам ее говорят, когда изображают эти взлеты и падения. Правда вот в чем: нам так мало известно о жизни, что мы не можем по-настоящему знать, что хорошо для нас, а что плохо.
И если я, боже упаси, вдруг умру, я бы хотел попасть на небо, чтобы спросить кого-нибудь из тамошнего начальства: «Слушай, друг, что все-таки было для нас хорошо, а что плохо, а?»

Видео-лекция писателя на английском языке:



© Adme.ru

Рулетка запускается!

@темы: Теория